— Ты куда, Ронни? — как обычно, почувствовав мое состояние, тихонечко спросила супруга.
— В прошлое… — неожиданно для самого себя ответил я, затем увидел, что она зябко поежилась, и коротко пересказал ту историю.
Илзе понимающе кивнула:
— Правильно. Я иду вместе с тобой…
Возражать я не стал — перемахнул через ограду, затем помог перебраться жене, добрался до расчищенной дорожки, ведущей от ворот к крыльцу и, поднявшись по рассохшимся ступенькам, постучал в дверь:
— Эй, хозяева, есть кто дома?
Через несколько мгновений в избе что-то громыхнуло, а потом до меня донесся чей-то надсадный кашель и недовольное ворчание:
— Ну, есть… А шо?
— Это граф Аурон Утерс. Хочу задать пару вопро-…
— Гра-… Хто?! Утерс?! — ошарашенно воскликнули в избе, а через миг там громыхнуло еще раз. На этот раз — погромче. Затем заскрипели петли двери, отгораживающей сени от комнаты, во входную дверь что-то с размаху влетело, и я, отшатнувшись в сторону, еле уклонился от распахивающейся створки.
— Доброй ночи, ваша светлость!!! — склонившись в три погибели, протараторила сухонькая старушка, одетая в видавшие виды нижнюю рубашку и огромные, не по ноге, валенки. — Милости прошу, проходите…
Отказываться я не стал: на улице было весьма морозно, а старушка была не одета. Поэтому прошел внутрь, дождался, пока зайдет Илзе, и плотно прикрыл за собой дверь.
Тем временем хозяйка избы добралась до печи, сдвинула в сторону заслонку и, ткнув в подернутую пеплом алую россыпь углей лучинкой, развернулась ко мне:
— С ума сойти, и вправду Утерс! Ой!!! А чего-эт я стою?! Ща…
Увидев, что старушка, упав на колени, принялась протирать рукавом единственный табурет, я скользнул к ней, подхватил под тоненькие локотки и аккуратно поставил на ноги:
— Скажи, матушка, могу я увидеть мальчика по имени Суор, сына дровосека, погибшего около Запруды?
— А чо-ж нет-то? — удивилась хозяйка избы. — Вона-он, у Марыськи-голоштанной в сенях-эт ночует…
— В сенях? Зимой?! — не поверила Илзе.
— А чо, тама-эт, тепло, да-й тулуп у него… ниче еще… справный…
— Как мне найти избу этой вашей Марыськи? — перебив старушку, рявкнул я.
Поняв, что я гневаюсь, хозяйка избы сорвалась с места и, как была, в одной нижней рубашке, бросилась к выходу:
— Пойдемте со мной, ваш-светлость! Я покажу!!!
Пошел. После того, как заставил одеться. А через пару минут стучался в дверь избы побольше и позажиточнее.
Тут откликнулся не один голос, а сразу три: мальчишеский, из сеней, визгливый женский, явно принадлежащий той самой Голоштанной, и мужской, низкий. Тембром чем-то похожий на голос Воско Иглы.
