– Надо признать, господа, войска у нас в хаотическом состоянии, мы не готовы к энергичным действиям.
– Я думаю, ротмистр, вы немного преувеличиваете, – возразил ему господин средних лет в очках и новой форме со знаками вольноопределяющегося[23]. – Все это обычные, неизбежные издержки любого массированного наступления. Главным же является то, что боевой дух наших войск сейчас как никогда на высоте, и следствие этого – наше уверенное продвижение к Карпатам.
– Вы, господин вольноопределяющийся, называете это обычными издержками наступления? – блеснул глазами ротмистр. – А я называю это… – Он закашлялся и хрипло закончил: – По меньшей мере безалаберностью тыловой службы и нераспорядительностью нашего Генерального штаба.
Снова наступила пауза.
Белинский с любопытством смотрел в небритое, осунувшееся лицо ротмистра и думал о том, насколько все услышанное им в эту ночь расходится с официальными сообщениями о событиях на фронтах.
Пожилой подполковник со следами оспы на лице нервно постукивал пальцами по столу и рассматривал висевшие над роялем портреты декольтированных дам. Было заметно, что спор между офицерами был ему не по душе.
– Голубчик, не сочтите за труд, велите принести нам еще чаю, – обратился он к проходящему мимо вахмистру.
– К сожалению, господин подполковник, кухню уже закрыли, – развел тот руками.
Единственный за столом штатский – господин лет сорока пяти в аккуратном коричневом костюме – задумчиво приглаживал свои кудрявые, зачесанные назад волосы. Он сидел молча, не вмешиваясь в разговор, но ироническая улыбка на его лице свидетельствовала, что он имеет собственное мнение о предмете спора.
– Армия для нашего государя, – вновь заговорил вольноопределяющийся, – всегда являлась делом первостепенной важности. И я думаю, нет оснований полагать, что сейчас, в момент тяжелых испытаний для отечества, он сделал ошибку в выборе и подборе кадров Генерального штаба и других служб…
– Милостивый государь, скажите тогда, – перебил его ротмистр со все возрастающим раздражением, – а кто же подбирал этих генералов и корпусных интендантов, которые при нехватке вагонов для перевозки снарядов, фуража, хлеба и раненых переправляют в свои имения в России хороших лошадей – по две в теплушке?
– Ну, воровство – это у немцев преступление, а у нас, к сожалению, народная традиция… – с кривой улыбкой начал было вольноопределяющийся, но ротмистр не дал ему закончить:
– Да бросьте вы, «народная традиция»… Народная традиция – это наша беспросветная коррупция и неумение организовать дело.
