– А что с ванной?
– Три вещи, которые следует проверить, уж позвольте вам напомнить, это ванная, количество яблонь и расстояние до ближайшей табачной лавки. Благодаря моей предусмотрительности про одну вещь из трех мы уже знаем. А про другие нет! И к черту потолки!
– И это благодарность за все, что я для него сделала. Я сейчас вернусь в трактир и буду пить чай одна. Если хотите, можете присоединиться. Нет, точно присоединяйтесь – у меня нет денег.
У нас вышло замечательное чаепитие. (Частенько я говорю о еде, правда?) Хозяина мы обнаружили в конюшне.
– Нет, – говорил он, – пятьдесят фунтов за нее? Да ни за какие коврижки!
– И в самом деле.
– А священник мне сорок давал…
– Невежа! – вставил я.
– Но я уперся: пятьдесят или ничего.
– Я бы предпочла «ничего», – сказала Амелия. – Так сколько, вы говорили, в ней ладоней?
– Кстати, как дорого здесь сдают? – небрежно обронил я.
– Что?
– Сдают!
– Да она вовсе даже не сдает, все одиннадцать милей в час делает, ей-богу!
– Одиннадцать? Надо же!
– Одиннадцать милей в час. Глядите-ка, вот сколько до дома сквайра Мортона? Десять? Десять с лишком?
– Да все одиннадцать, – твердо сказал я.
– Ну вот! В воскресенье поехал на ней туда. Так в десять выехали, а без двух одиннадцать уже стояли у него перед дверью.
– Ничего себе! Но все-таки за сколько здесь сдают?
– Что сдают?
– Дом. Я думаю снять здесь дом. Плата высокая?
– Высокая? А, это да. Вот когда я сюда приехал…
Покинув его, мы снова забрались на холм. Вечернее солнце освещало гравийный карьер рядом с нами, и он сверкал в лучах подобно золоту. Три темные ели, как часовые, стояли на краю. Они охраняли сокровище…
Над ухом прозвучал голос Амелии.
– Замечательный был день, – сказала она. – Просто замечательный! Даже не буду пытаться вас благодарить, вы и сами все поймете.
– Думаю, понимаю. Я хотел сказать вам то же самое.
– А теперь нужно возвращаться в Лондон. Что ж…
– Мы и в Лондоне неплохо провели время. Не судите строго.
Амелия молчала.
– Мы ходили в зоопарк, – продолжал я. – Сразу, как только познакомились. А помните белого медведя? А Чарлза? Потом мы пошли в аббатство, а после пили чай. А Тауэр, а…
– Конечно, я все помню.
– Но забудете, как только вернетесь в Америку.
– Почему же?
– Но ведь забудете?
– Это вы говорите, не я.
– Америка такая большая, там столько людей, и…
– Несколько миллионов, – вставила Амелия.
– Вот именно, – подтвердил я.
Я снова посмотрел на хвойных стражей над гравийным карьером. Повезло им – охранять такое сокровище. Впрочем, есть кое-что ценнее золота. Или гравия.
