– Ты возьмёшь меня? О боже… Но как мы поплывём?
– Тише, не кричи так. В прекрасной маленькой лодке.
– С белыми парусами, Малеска?
– Нет, с вёслами.
– Ах!.. Но я не могу с ними управиться; однажды дедушка мне разрешил, а я не смог.
– Я могу.
– Ты! Ну, это ведь не женская работа.
– Но в лесу этому учится каждый.
– И я научусь?
– Да!
– Послушай, тогда пойдём к дедушке, и пусть он нам разрешит; я хочу стрелять, и бегать, и жить в лесу… пойдём, Малеска. Скорей, или кто-нибудь закроет ворота.
Малеска осторожно оглядела окна дома, заросли и гравийные дорожки. Никого не было видно. Они с мальчиком были одни. Она тяжело вздохнула и замешкалась, подумав о бедной леди.
– Пойдём! – жадно вскричал мальчик. – Я хочу поехать в лес.
– Да, да, – прошептала Малеска, – в лес… это наш дом. Там я снова стану матерью.
Она вышла из сада поступью юной лани и направилась к своему убежищу. Мальчик смело шагал за ней и со смехом догонял её, когда она шла слишком быстро. В спешке, не переводя дыхания, они прошли через весь город и оказались на диком берегу реки.
Течение воды создало небольшую бухту, которая теперь покрыта пристанями и щетинится мачтами. Солнце было далеко на западе, и свисавшие над водой старые тсуги отбрасывали прохладную зеленоватую тень.
В этой тени, покачиваясь на волнах, находилась прелестная лодка, которую приобрела Малеска. На корме стояла наполненная хлебом разноцветная корзинка, похожая на те корзинки, с которыми приходят на рынок мирные индейцы; на дне лодки лежала шкура пумы, окаймлённая малиновой тканью в соответствии со вкусом индейской женщины, а на банке лежали подушки из алой ткани, вышитые бисером.
Увидев лодку и её груз, Уильям Данфорт разразился криком.
– Мы поедем в ней? Можно мне грести, можно, можно? – Он одним прыжком запрыгнул в лодку, схватил вёсла и позвал Малеску, так ему не терпелось отплыть.
Малеска отвязала канат и, держа один его конец в руке, запрыгнула к своему ребёнку.
– Ещё рано, мой вождь, ещё рано, дай мне вёсла ненадолго; ты сможешь грести, когда шпили скроются из виду.
Мальчик уступил ей своё место и нетерпеливо мотнул головой, отбрасывая со лба чёрные кудри. Лодка понеслась по реке с такой быстротой, что у него захватило дыхание. Он сидел на носу и смеялся, когда в него летели серебряные брызги. Малеска помчалась по реке, глядя на север, и её глаза сверкали, поскольку освобождение было так близко. Каждый взмах весла был шагом к свободе. Блеск солнца казался ей улыбкой Великого Духа, к которому ушли её муж и отец.
