Длинной желтой рукой старик дотронулся до руки Франца, лежавшей на коленях поверх пальто.
— Слушайте, снимите пальто. Здесь ведь жарко. Мы люди старые, мы круглый год зябнем, а для вас тут слишком жарко.
Франц сидел на диване и искоса поглядывал на свою руку. Да, он ходил по улицам от двора к двору, надо же было посмотреть, что творится на белом свете. Ему захотелось встать и уйти, взглядом он искал дверь в темной комнате. Но старик силой усадил его обратно на диван.
— Да оставайтесь же! Что, у вас дети плачут?
Но ему хотелось уйти. А старик держал его за кисть руки и сжимал ее, сжимал…
— А ну посмотрим, кто сильнее, вы или я. Сидите, раз я вам говорю. — И переходя на крик: — А вы все-таки останетесь. И выслушаете, что я скажу, птенец вы желторотый. Возьмите себя в руки, нечестивец вы этакий.
Затем обратясь к рыжему, который схватил Франца за плечи:
— А вам что? Убирайтесь. Разве я вас звал? Я с ним и сам справлюсь.
Что этим людям нужно от него? Он хотел уйти, он пытался встать, но старик вдавил его в диван. Тогда он крикнул:
— Что вы от меня хотите?
— Ругайтесь, отведите душу.
— Пустите меня. Я хочу уйти отсюда.
— Что, опять на улицу, опять по дворам?
Тут старик встал со стула, шумно прошелся взад и вперед по комнате и сказал:
— Пускай кричит, сколько ему угодно. Пускай делает, что хочет. Но только не у меня. Открой ему дверь.
— Подумаешь! — «Кричит!» Как будто у вас никогда и не кричат?
— Не приводите в мой дом людей, которые шумят. У дочери дети больны, лежат вон там в комнате, так у меня своего шума довольно.
— Ну-ну, вот горе-то, а я и не знал, вы меня уж простите.
Рыжий взял Франца под руку.
— Идем, у ребе забот полон рот. Внуки у него заболели. Пошли дальше.
Но теперь Франц раздумал идти.
— Да идемте же! Францу пришлось встать.
— Не тащите меня, — сказал он шепотом. — Дайте мне еще посидеть здесь.
— Но вы же слышали, что у него в доме больные…
— Ну дайте мне здесь посидеть, пожалуйста!
Сверкающими глазами старик смотрел на незнакомого человека.
И сказал Иеремия: исцелим Вавилон. Но нельзя исцелить его. Покиньте град сей, и каждый из нас пусть вернется в свою страну, И меч да падет на халдеев, на жителей Вавилона.
— Что ж, если он будет вести себя тихо, пускай остается, и вы тоже. Но если начнет шуметь, пусть уходит.
— Хорошо, хорошо, мы не будем шуметь. Я посижу с ним, вы можете на меня положиться.
Старик молча вышел, шаркая ногами.
ПОУЧИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР ЦАННОВИЧА
И вот недавний заключенный, в желтом макинтоше, снова сидит на диване. Вздыхая и покачивая головой, рыжий ходит по комнате.
