— На что оно мне нужно, — взрывается тот. — Я по уши в долгах. Знай — плати… Нет, не могу я ей это сказать. А тут еще меня совсем выперли. Я привык к порядку, а у нас черт знает что делается. Мой шеф только и думает, что о своей мебельной фабрике, и приношу ли я ему заказы для обувного отдела или нет, ему, в сущности, наплевать. В том-то и вся штука. Нужен я ему, как пятое колесо телеге. Целый день околачиваешься в конторе и пристаешь ко всем: «Посланы ли наконец предложения?» — «Предложения? Какие там еще предложения?»— «Да ведь я вам уже шесть раз говорил! На кой черт я тогда бегаю по клиентам? Люди в глаза смеются… Либо ликвидируй этот отдел, либо делай дело».
— Выпейте чаю — успокойтесь. Пока что ликвидировали вас.
От бильярда подходит какой-то господин без пиджака, кладет руку молодому человеку на плечо и спрашивает: — Сгоняем партийку? За молодого отвечает старший:
— Не до этого ему. Он в нокауте!
— Бильярд — лучшее средство от нокаутов. Игрок уходит. Человек в плаще глотает горячий чай.
Милое дело — попивать горячий чай с сахаром и ромом и слушать, как скулят другие. Здесь уютно, в этой дыре.
— Вы что — сегодня не собираетесь домой, Георг?
— Не хватает духу, честное слово, не хватает духу. Что я ей скажу? Я не могу взглянуть ей в глаза.
— Идите, идите и смело взгляните ей в глаза.
— Что вы в этом понимаете?
Старший наваливается грудью на столик и мнет в руках край плаща.
— Пейте, Георг, или съешьте чего-нибудь и не говорите лишнего. Кое-что я в этом понимаю. Да. Я всю эту музыку досконально знаю. Когда вы еще под стол пешком ходили, я все это уже испытал.
— Посудите сами. Было хорошее место, так нет же — все испоганили.
— Вот послушайте. До войны я учительствовал. Когда началась война, я был уже таким, как сейчас. И пивная эта была точно такая же. На военную службу меня не призвали. Такие, как я, им не нужны, морфинисты то есть. Точнее говоря: меня все же призвали. Я думал, конец пришел. Шприц, конечно, у меня отобрали, и морфий тоже. И — раз, два, левой! Двое суток я еще кое-как выдержал, пока у меня капли были в запасе, а там — привет, отслужил и — в психиатрическую. В конце концов отпустили меня на все четыре стороны. Да, так вот — потом и из гимназии выкинули, морфий, знаете, это такая штука, иной раз бываешь как в угаре, особенно вначале. Теперь-то это больше не случается, к сожалению. Ну, а жена? А ребенок? Прости-прощай, родная сторона. Эх, Георг, милый вы мой, я мог бы вам целую романтическую историю рассказать.
