в связи с выходом его из этого дела. Извещение о его смерти будет гласить: «25 сентября, на пятьдесят пятом году жизни, внезапно скончался от разрыва сердца мой горячо любимый муж, наш дорогой отец, сын, брат, шурин и дядя Макс Рюст, о чем с глубоким прискорбием извещает от имени осиротелой семьи Мария Рюст». А после похорон в газете среди объявлений будет помещен следующий текст: «Ввиду невозможности… каждого в отдельности, за соболезнование и т. д. настоящим выражаем всем родным, друзьям, а также жильцам дома № 4 по Клейстштрассе и знакомым нашу искреннюю благодарность. В особенности благодарим господина Дейнена за его прочувствованное слово над гробом усопшего». Но пока что Максу всего четырнадцать лет; сегодня его отпустили из школы до конца уроков, и едет он в консультацию для страдающих дефектами речи, слуха и зрения, отсталых и трудновоспитуемых; он бывал там уже не раз потому, что он заикается, хотя и не так сильно, как раньше.
* * *
Пивнушка на Розенталерплац.
В передней комнате играют на бильярде; в глубине, в уголке, двое мужчин пьют чай и курят. У одного из них Дряблые щеки и седые волосы, он в плаще.
— Ну, что у вас там? Да сидите вы спокойно, не дергайтесь!
— Сегодня вы меня к бильярду не затащите. У меня сегодня рука неверная.
Седой жует сухую булку, его чай стынет.
— И не собираюсь. Нам и тут хорошо.
— Знаю, знаю, старая история… Ну, теперь вопрос решен.
— Кто решил-то?
Его собеседник — молодой, светлый блондин, с энергичным лицом, мускулистый.
— Конечно, и я тоже. А вы думали — только они?
— Нет, теперь все ясно.
— Другими словами: вас выставили вон.
— Я поговорил начистоту с моим шефом, он на меня накричал, ну и… А в конце дня мне принесли уведомление, что с первого числа я буду уволен.
— Вот видите, в известных условиях не следует разговаривать начистоту. Если бы вы тонко намекнули вашему шефу, он бы вас не понял, и вы бы не потеряли место.
— Да я еще не ушел. Что вы думаете? Теперь-то я и покажу себя. Я им еще попорчу кровь. Каждый день ровно в два я буду являться и отравлять им жизнь, поверьте уж мне!
— Ах, молодой человек, молодой человек. А ведь у вас жена есть!
Тот поднял голову.
— В том-то и подлость, что я ей еще ничего не сказал, не могу и не могу.
— Может быть, все еще образуется.
— Кроме того, она в положении.
— Второй уже?
— Да.
Седой человек закутывается плотнее в плащ, насмешливо улыбается своему собеседнику, а затем, кивнув головой, говорит:
— Что ж, отлично. Дети придают мужество. Как раз то, что вам теперь нужно.
