— Веня! Веня! — услышал он вдруг отчаянный крик матери. — Чемодан укра-а-ли!
Мелькнуло перекошенное страданием ее лицо. Сообразив, что в эту дверь вор не пойдет, Венка метнулся к дальней. Пока бежал, думал: в чемодане не ахти какое богатство (цветастое платье, пара теплого белья для отца, кулек картошки, которую дала на дорогу старушка), но сам факт, что какая-то сволочь на глазах вырывает из рук последнее, подхлестывал к действию.
Поднялся на ступеньки — заперто. Поднырнул под вагон: с другой стороны — тоже. Значит, чемодан в вагоне. Вернулся к тамбуру, где бабы все еще толкались бестолково, как куры около узкой щели, и остолбенел: мешка не было. Венку затрясло: что же это делается на белом свете?
Вдруг увидел: убегает вдоль состава, сгибаясь под ношей, мужик. Вот остановился, сбросил ношу, полез под вагон…
Венку будто кто стеганул. Уж что-что, а бегать он умел! Из-под вагона тянулась к мешку красная в ссадинах пятерня. В другое бы время Венка, наверное, побоялся, но теперь, разгоряченный, цепко схватил мужика за пятерню. Тот вырос перед ним, высоченный и злобный.
— Ты что же это, гад ползучий, а? — закричал Венка в испуге, надеясь на всякий случай привлечь внимание. — Ты что же это, харя твоя поганая, а? Люди воюют, а ты… Фашист! Вот ты кто!
— Но-но! Так уж сразу и фашист, — добродушно пробурчал мужик и ткнул Венку в подбородок. Мелькнула в рукаве сизая закровенелая культя. — Сейчас вот врежу по загривку, узнаешь, фашист я ли кто… — Еще раз ткнул культей. — Однако скоро отправительный… Твой багаж?
— Мой… чей же… — оправившись от испуга, промямлил Венка.
— Тогда помогай! — Мужик взялся за веревку, поволок мешок. — Что там у тебя? Брюхо надорвешь…
— Соль… Техническая. Из Игумнова. Может, слышали?
— Ишь, похрустывает… — Спросил: — Отец воюет?
— Воюет, как же? Ездили вот к нему. Да не застали…
— Игумнов, говоришь? Значит, отца под Москву, не иначе! Значит, собираются наши! Теперь карауль, парень, что скажет по радио товарищ Левитан!
Спрыгнув с подножки, к ним заспешила Соня.
— Спасибо, мил человек! Вот спасибо, подмог… Мужик рванул мешок на грудь, скинул в тамбур.
— Извини, сестренка, — сказал, переведя дух. — Я ведь думал, спекулянта зацепил… Пнул, вроде сахар. Ей-богу! Думал, спекулянт… Я им, сволочам, покою не даю!
Мерно постукивали на стыках колеса. От мерцания свечки все в вагоне казалось по-домашнему уютным, покойным. Настроение у Венки — лучше не надо. Мешки в надежном месте — под сиденьем. Чемодан нашелся, когда засветили фонари. Может, вора и не было, может, кто-то в темноте принял за свой. Венку это ни капельки не волновало. Он думал о том, что на зиму им теперь чихать с самой высокой колокольни. Для уверенности постукал валенком по мешкам.
