Но фон Краш принадлежал к числу тех господ, которые дают объяснения только тогда, когда это угодно им самим.
— Пока нет. Эти иероглифы, сфотографированные по моей просьбе, я долго изучал. Смысл их остается для меня загадкой. Но я все больше и больше убеждаюсь в правильности этого предположения.
Он нажал пуговку электрической лампочки, которая, когда было нужно, освещала салон автомобиля.
— Вот, рассмотрите-ка это хорошенько и скажите мне: разве похоже, чтобы я ошибался?..
Он протянул своим собеседницам бумагу. На ней виднелся отпечаток — это была сеть перекрещивающихся геометрических линий, смешанных с загадочными буквами и цифрами.
Женщины схватили ее и наклонились, чтобы хорошенько рассмотреть. Но эти перекрещивающиеся линии, эти цифры не говорили им ни о чем.
Удивленные и растерянные, они почти одновременно посмотрели на фон Краша.
— Я в этом разбираюсь не больше вашего, — сказал он и беспомощно развел руками. — Если я и вызвал тебя сегодня вечером, Лизель, то лишь для того, чтобы сказать, что ровно через месяц человек, заставивший так страдать твою мать, человек, сделавший тебя сиротой, одним словом, твой отец, будет в твоей власти. Слышишь!?
— Тогда я сумею вырвать у него тайну! Это я вам обещаю.
Лицо ее изменилось. Оно уже не было красивым лицом метиски, оно было похоже на гневную физиономию дикарки.
Марга, взглянув на Лизель, вздрогнула и невольно придвинулась ближе к отцу. Но фон Краш, по-видимому, совершенно иначе относился ко всему этому. Он все время потирал руки как человек, довольный собой и другими. Голос его прозвучал очень ласково:
— Это хорошо, милочка. Я вижу, что ты не забываешь…
— О покойной матери… Я никогда ничего не забываю. Она завещала мне месть, умирая в двадцать восемь лет… В двадцать восемь лет! — повторила она с неописуемым выражением.
— Помнить об этом нужно… Но не следует показывать, что помнишь…
— Не беспокойтесь… Я давно уже усвоила, что искренность не приводит к добру.
Креолка произнесла это очень спокойно. Тряхнув темноволосой гривой, она вытащила из своего мешочка сверток бумаг.
— Вы мне сообщили много приятного, герр фон Краш, — сказала она нежным голосом, — и я этого заслужила, так как тоже кое-что приготовила для вас…
Она протянула ему сверток.
— Это, кажется, фотографические снимки?
— Да… планов и чертежей инженера…
— Франсуа д’Этуаля, — прошептала Маргарита, по телу которой пробежала дрожь.
Лизель подтвердила догадку кивком головы.
— Как вам это удалось?
