«Гляди-ка, — мысленно подивился я такой неожиданной культурной речи мента. — По ходу, сержантишко в свободное от службы время русских писателей-дворян почитывает. Скорее всего — Тургенева или графа Толстого».
Вслух же сказал иное:
— Валюту получишь сразу, как только благополучно решишь проблемку с Григорием. Кстати, у тебя уже народились какие-нибудь варианты данного решения? Дельце необходимо весьма грамотно слепить, чтоб комар носа не подточил. Думаю, самоубийство будет вполне реально-убедительно выглядеть, так как миляга Григорий обвиняется сразу в двух мокрухах. Это голимая «вышка». Решат, что у него просто крыша задымилась и он наложил на себя руки, чтоб не мучиться в ожидании смертного приговора… Логично?
— Безусловно, Монах, — осклабился Черепков, но улыбка вышла какой-то натянуто-напряженной из-за судорожно дернувшегося несколько раз левого века. «Явный неврастеник и психопат», — тут же поставил я медицинский диагноз собеседнику не хуже какого-нибудь дипломированного эскулапа психотерапевта.
— Уверен, что справишься и не сдрейфишь в последний момент? — не скрывая ноток сильного сомнения, поинтересовался я, внимательно всматриваясь в сержантские глаза. Нервный тик у него уже прошел, и он ответил прямым твердым взглядом, несколько поколебав этим мои врачебные выкладки о нем.
— Все будет в полном ажуре, драгоценный Монах, — спокойно заявил мент, чему-то криво усмехаясь. — Чужая жизнь не имеет для меня ни малейшего значения. В позапрошлом году был командирован в Чечню, охранял в Моздоке наш фильтрационный пункт. Много чего пришлось там насмотреться…
— Не скромничай, Иван Гаврилыч, — понимающе подмигнул я старшему сержанту, хотя с огромным удовольствием врезал бы ему сейчас кастетом в челюсть. — Небось не только насмотреться, но и поучаствовать кое в чем пришлось?.. Признайся добрым друзьям, землячок.
— Это уж как положено. Если б не пачкался в кровушке как все, то меня бы моментом свои же в распыл пустили. Свидетелей ведь не одни вы оставлять не любите… Се ля ви, как говорят потомки Бонапарта и Бальзака.
— Ладушки. Вижу, что мое беспокойство напрасно — дело в надежных лапах профессионала, и положительный результат акции предопределен. Когда у тебя следующее дежурство в изоляторе?
— Завтра в день заступаю. Буду на работе до девятнадцати часов. Предполагаю, что у меня после смены уже появятся интересные для вас новости. Так что приготовь доллары, дорогой Монах.
— Весьма оперативно, земляк, хоть ты служишь вовсе не опером, — с легким юмором похвалил я сержанта, потрепав его в знак личного расположения по мощному, коротко стриженному загривку.
