Петров, как и Сытин, родился в очень бедной семье, подростком сумел поступить в Петербургскую семинарию ив 1881 году стал священником. В отличие от своих собратьев он начал привлекать внимание прихожан, затрагивая в проповедях общественные вопросы, проблемы науки, искусства и даже политики. За прогрессивные взгляды молодежь прозвала его «новым батюшкой»; в 1893 году он получил место священника в Михайловском артиллерийском училище в Петербурге, а затем стал преподавателем богословия в Петербургском политехническом институте. К 1896 году Петров уже сотрудничал в «Русском слове» (Горький с презрением относился к его статьям под псевдонимом «Русский») и каждый месяц ездил в Москву, стараясь помочь газете выжить.
Когда в 1901 году Толстого отлучили от церкви, Петров открыто осудил такое ущемление свободы совести. За эту дерзость Петрову запретили читать публичные лекции, лишили сана и ненадолго сослали в монастырь. Во время русско-японской войны большой интерес в обществе вызвали его статьи в «Русском слове», которые шли вразрез с привычным духом патриотизма и утверждали, что христианам должно видеть братьев во всех людях, даже во врагах.
Этот непокорный священник вступил в новую для себя должность редактора «Правды Божией» как раз в ту пору, когда кандидаты начали борьбу за места в первой российской Государственной думе, а царь стремился вновь укрепить свою власть после революционных событий 1905 года. Как только в апреле начала работать долгожданная Дума, Сытин открыл в Петербурге на средства фирмы новое предприятие – ежедневную газету «Дума». На должность редактора он взял авторитетного либерального публициста П.Б. Струве и поручил ему целиком сосредоточиться на деятельности первого законодательного органа России.
В условиях обострения отношений между Думой и Николаем II шеф московской полиции воспользовался чрезвычайными полномочиями и б июня закрыл «Правду Божию» (к тому времени вышло 132 номера газеты) на том основании, что она представляет «опасность». В том же месяце, вероятно, накануне конфискации «Русского слова» за 9 июня, Сытин узнал в столице из первых рук о крайне враждебном отношении к «Русскому слову» высших чинов. Второпях он написал Благову: «…Измени газету. Беда на носу. Ради Христа, спаси дело…» Правда, спустя несколько часов, когда к нему вернулось присутствие духа, он послал вслед другое письмо, в котором наказал Благову вести дело по-прежнему
