Когда я проснулся, было уже светло. Все так же серо от затянувших небо бетонных клубков. Взглянул на часы. Десять. Ничего так сончик младенца. «Тавор» продолжал лежать на груди, Жеки в комнате не было.
Я сел на кровати, позевал, продрал глаза. Затем отсоединил рожок и проверил наличие патронов. На месте. Похмелья не ощущаю — много чести для этой браги, — зато привкуса во рту на все деньги. Будто водку под один огурчик целую ночь жрал, а потом еще и кошаки в рот нагадили.
Скрипнула входная дверь, и я, враз забывший о несвежести дыхания, вскочил на ноги и направил в коридор ствол штурмовой винтовки.
— Чего напрягся? — донесся из коридора спокойный голос. — Туалет у соседей напротив, если что. Или по диагонали. Или этажом ниже, — пауза. — Или выше. Здесь все открыто.
Это как раз кстати, поскольку еще одним эффектом действия мутновато-багровой закваски был переполненный пузырь, опорожнить который надо бы в первую очередь.
Выйдя в коридор и встретившись с Жекой лицом к лицу, я наконец-то смог его как следует разглядеть. При свете дня, без маскировочных полос ваксы и переодетый в черный спортивный костюм, он казался обычным парнем. Примерно мой ровесник, скуластый, темноволосый, с типичной армейской стрижкой. И если бы не шрам, двумя глубокими бороздами пересекший бровь и щеку, его внешность могла бы казаться незапоминающейся. Но шрам этот был таким же опознавательным знаком, как торчащий из рюкзака красный флаг на длинном древке. Появляться в городе, несомненно, стремно.
Между тем в его взгляде я не узрел прежней злобы. Что-то другое сквозило там, тщательно прикрытое влажной пеленой спокойствия и сосредоточенности, что-то искрящееся, тревожное, ожидающее беды.
Не глупый он ведь, Жека-то. Понимает ведь, что теперь будет. «Псы» на ушах все, задействуют и гражданских стукачей. Ведь ни хрена себе оказия, среди своих крыса объявилась! Тут не махнешь рукой, надо из-под земли изменщика достать и показать, что с такими делают. А то, глядишь, селяне и усомнятся в прочности своей крыши. Что тогда будет?
Нет, мы, свободные тягачи, тоже частенько патрулям взбучки задаем. И не раз весь отряд на тот свет спроваживали. Но то другое дело: солдат, павший в борьбе с тягачом, — неминуемый расход, нормальное явление. А вот саботаж, устроенный кем-то из личного состава, — это уже западло. Это может указать на недостаточность дисциплины и надежности бойцов. Попускать такое, конечно, нельзя.
Небось уже осведомили «псы» тех, что за небольшую плату их регулярно инфой подкармливают. Так что, при всей кажущейся простоте, не выявить себя даже в опустевшем на 75 % городе нужно иметь фарт. Особенно если имеются «особые приметы» на лице. Так или иначе, «дожье» командование держит руку на пульсе города. Сомнений нет: рано или поздно того, кто решил пырнуть под ребра своим, найдут и выставят на всеобщее обозрение кишками наружу.
