Во, блин, аж в кишках заныло от воспоминаний.
Дойдя до ведущих наверх ступеней без поручней, наш Сусанин остановился, повернулся к нам и заговорил едва слышно:
— Этот сектор подвала почти не использовался. До буйства тырили отсюда все, — недвузначно намекнул на прежних обитателей котельной, — потому и не хранили тут ничего ценного. Дверь, что наверху, выходит в отдел с люстрами, херустрами, светильниками всякими. Отдел, конечно, давно раздолбашили, да не в этом суть. Дверь эту хозяин еще при жизни запер наглухо. Зеркало во весь размер на него вцепил и использовал как витрину. Короче, «доги» при осмотре не пронюхали. Повелись, что витрина. Я и сам повелся бы, если б не знал тогда… до всей этой жопы. Не ссыте, ролет там до половины опущен, не спалят. Охрана метрах в пятнадцати будет, на проходе они сидят, диванчик под задницу кинули и у костра греются. Поднимемся, сориентируетесь сами.
«М-да, — думаю, — чего уж тут говорить, толково парень поработал. Чуть ли не скажу, что снимаю перед ним шляпу. Если б я так прошуршал, то хрен бы тут сопели Ряба со своим физиком и водилой. Водила же, видать, сам не хочет рисковать. Мелочь какую таскал с рынка, а целый мешок — стремно. Незаметно спереть может и не получиться. А на обдолбанных рекрутов выйти со словом резким и недоброзвучным мандражует. Чтоб прогрузить толково, как он сам сказал. Ну эт, в принципе, оправданно, если пушки на кармане нет. Что ж, благодарим тогда, что позвали, начало мне вполне так нравится. Можно продолжать».
Демьяныч погасил фонарь, мы вслепую поднялись по ступеням, задержались на последних, пока водила медленно открывал дверь, и тихо вышли в отдел. Где-то горел костер, оранжевые языки отражались на кафельном полу, пахло дымом и даже, как мне показалось, мясом. Жареными сосисками на палочке, чтоб их!
Тихо, дабы не звякнуть тележками или оружием и не раздавить бисером рассыпанных по полу осколков, проползаем под приспущенным ролетом.
Внутри павильон был устроен так, что вдоль стен по периметру шли отделы арендующих ценные квадраты частников, а посередине тянулись шесть длинных бетонных рядов. Как правило, для бабушек, торгующих огородиной, травами, молокопродуктами, и сейчас, в принципе, ситуация не особо поменялась. Разве что деньги в руках торгашей перестали шуршать. Ну и людей стало меньше.
Выглядываем из-за крайнего ряда по очереди, как суслики из оврага. Оцениваем ситуацию. Над спинкой дивана, стоящего меж средних рядов, видны две башки, вродь как не шевелящиеся. Перед ними — дырявая бочка с огнем: под лад америкосовскому бомжеванию обустроено. Больше никого. Неужто и впрямь все так просто? Если этих олухов там действительно двое, то такое Дело, без излишней самоуверенности заявляя, мог я и сам провернуть. Спит охрана, по ходу, порозовевшие щеки раздуло, а мешочки-то вон они, за спиной у них, считай. Подходи, бери, хоть все выноси.
