— Не беспокойся, — надулся Амосов. — Я не какой-нибудь жулик.
— В том-то и дело, что человекус ты ненадежный. Ну, шут с тобой, слушай! Выйдет из тебя, Коля, самый пышный генерал. Да… Орденов у тебя, Коля, будет больше, чем у нашего Бобика блошек. Ей-ей. Ты не думай, что я шучу. Будешь ты, Коля, важный-важный и… противный-противный…
— Глупо. Ты не болтай чепуху.
— Ну, уж это я, брат, не знаю. Видимо, так тебе на роду написано. Сейчас ты, правда, очень хороший, только бить тебя, подхалима, некому…
— Какой я…
— Да ты погоди, не перебивай. Не порть гадание. Думаешь, легко предсказывать? Слушай. Вот когда ты будешь генералом, придет к тебе один человек, вроде меня, и скажет: «Ваше превосходительство…»
Ты пузо выпятишь и спросишь: «Чего вам надо, такой-сякой?»
А человек, который придет, как ахнет тебя по башке. Честное слово, Коля, так будет. Ты не обижайся.
— И что? — насторожился Амосов.
— И побежит от тебя. Ты — за ним. Он — от тебя. Ты — за ним, он — от тебя. Наконец ты его догонишь. Только догонишь, а он опять тебя, — бац! После этого тебе, Коля, дадут ленту через плечо, и будешь ты самый… разгенерал. А умрешь ты, Коля, от обжорства, от миндальных пряников. Вот и все.
— Дурак ты, — сказал Амосов. — Ничего не мог умней: придумать.
И пошел, надувшись. Самоха вслед:
— Эй, а копейку?
— Не дам. Нарочно не дам. Мне не жалко, а не дам, потому что нахал ты, — ответил Амосов. — Вот, гляди…
С этими словами он подошел к окну, влез на подоконник, открыл форточку и, показав всем копейку, выбросил ее на улицу.
— Ошалел? — удивился кто-то.
— Судьба не понравилась, — покачал головой Медведев. — Конечно, обидно: генерал — а тебя бац да бац.
— А что, — вдруг серьезно сказал Корягин, — недавно в одного губернатора стреляли, а уж на что, кажется, генерал важный. Революционерка одна. Как бахнула! Только плохо прицелилась. Не убила…
— А слыхали? — спросил кто-то. — В городе обыски были…
— Кого же искали?
— Не знаю. Говорят, кого-то из рабочих арестовали.
— За что?
— За что арестовывают, разве не знаешь?
— Политических?
— Ну, конечно…
— Так им и надо, — спрыгнул с парты Бух. Обтирая накрахмаленным платком ботинки, он продолжал с видом знатока: — Они против царя идут. Разве можно против царя?
— Ну, ясно. Особенно тебе без царя будет скучно, — заметил Корягин.
— Мне?
— А то кому же? Думаешь, я не знаю, кто твой папочка? Полиция — она всегда против рабочих.
— А ты за кого?
— Отстань. Чего привязался? — огрызнулся Корягин и, подмигнув Самохину, сказал: — Пошли, Ванька. Брось гадание. Надоело. Пойдем, расскажу что-то.
