Она быстро проследовала на кухню мимо столов, из-за которых поднимались окончившие ужин грузчики и друг за другом выходили, сгорбившись, на улицу под проливной дождь. Тот человек у огня не двигался и, казалось, уснул. На кухне хозяйка сделала знак Мин приготовить еще еды и повернулась к Джорджу. Сидя у очага, парень запихивал в рот остатки устричного пирога. Он широко улыбнулся ей, а она несколько мгновений смотрела на него в раздумье.
— Джорджи, — спросила она, — тебе годков-то сколько?
— Четырнадцать, дорогая Энни, — ответил он с гордостью.
Она кивнула и придвинулась к нему, размахивая передником перед огнем и распространяя запах своего тела, похожий на аромат свежеиспеченного хлеба.
— Так ты уже совсем большой мальчик, да? И как это ты ловишь угрей в ловушки?
Мальчик вытер рукавом лицо, очистив от грязи лоб и подбородок.
— Сказать по чести, ловушки-то у меня почти все сломаны, — признался он.
Энн пододвинула низкую скамеечку и села рядом.
— А знаешь, как французы ловят угрей, Джорджи? Мне один матрос рассказывал. Они берут лошадиную голову и хорошенько привязывают ее на веревку. Потом закидывают в реку на день или, может, два, а когда вытаскивают, в голове полно угрей. Кишмя кишат. Иногда голова бывает такая тяжелая, что ее тащат втроем. Угри, понимаешь, забираются туда поесть мозги.
Она рассеянно взяла мальчика за руку и, пока рассказывала, играла его пальцами. Джорджи немного дрожал, хотя она не знала, отчего именно, — то ли от мысли, что угри залезают столь глубоко в лошадиную плоть, то ли от ее прикосновения.
— Хочешь, я найду тебе лошадиную голову, Джорджи? Попрошу своего старика. Он ведь у меня извозчик, у него в неделю наберется больше дохлых кляч, чем мучеников на небесах.
Паренек с благодарностью улыбнулся, и Энн отослала его домой, пообещав встретить завтра перед рассветом у таверны с лошадиной головой в тележке.
Энн принесла еду и рейнвейн для Торнтона, не обратив внимания на его неодобрительный взгляд, брошенный на бутылку, наполненную лишь наполовину, да еще с осадком. Усевшись на пятое, незанятое место, она повернулась к Брадлоу, который тихим голосом рассказывал про нанятый для их перевозки корабль.
— Капитана зовут Кугин, — говорил он, протыкая колбасу ножом. — По рождению он голландец, но только в том смысле, что его мать обрюхатил какой-то йомен из тех мест. Теперь у него нет родины. Трудится на пользу своих карманов и верен только им. Человек проверенный. Он возит в колонии порох и кремень уже лет десять или даже более и никогда не задает лишних вопросов. У него трехмачтовое судно, а экипаж всего человек десять.
