За Бейкером сидел Хэммет Корнуолл, прозываемый так, потому что родился в Корнуолле, хотя еще ребенком был привезен в Лондон и за городские стены более не выходил. Он был таким крупным, что носил два сшитых вместе плаща. Он никогда не задавал вопросов, никогда не проигрывал в схватках и состоял в помощниках Тьернана Блада, когда тот задумал и осуществил кражу королевских драгоценностей из Тауэра. Он один знал Блада в лицо, и о нем говорили, что он свернет человеку шею и у него даже капли пота на лбу не выступит.
Почувствовав, что Энн его разглядывает, Хэммет заговорил:
— Хватит болтать, а? Дай колбасы.
Четвертый, самый молодой, с красивой шпагой в богатых ножнах, добавил:
— И принеси что-нибудь повкуснее этих помоев. Рейнвейн или еще лучше мадеру с Канарских островов.
Он был хорош собой, но с виду слабоват, как любой титулованный молодчик, перед которым она задирала юбки, потому что они платили щедро и сразу. Однако в последнее время приходилось вести расчеты при свете, чтобы не нарваться на голландские стиверы или французские су, привезенные с какой-нибудь войны.
— А это еще кто? — спросила она у Брадлоу, большим пальцем указав через плечо на молодого повесу, как будто не слышала, что он просил выпивки подороже.
— Эдвард Торнтон, недавно прибыл с Голландской войны, — ответил Брадлоу, прильнув к Энн. — Хотя, по моему разумению, он в Нидерландах орудовал лезвием, только когда брился, — улыбнулся Брадлоу. Торнтон же напрягся, но ничего не сказал. — Но все-таки, Энни, он наш человек. — И поскольку хозяйка явно в этом сомневалась, добавил громким шепотом: — Эдвард как раз и уличил Сэма.
— Сэм Крауч стриг купоны и там, и там, — сказал Торнтон, с кислой миной глядя в кружку стынущего эля.
Когда Энн с удивлением перевела взгляд на Брадлоу, тот кивнул:
— Что правда, то правда. Сэм прикарманивал и денежки Блада, и каких-то папских шлюх из Испании. Торнтон вывел его на чистую воду, а Бейкер подстриг ему кое-что другое, — весело хмыкнул Брадлоу собственной шутке.
Когда Энн глянула на Бейкера, чтобы получить подтверждение, он приятно улыбнулся и пошевелил двумя пальцами, словно ножницами.
— Принеси колбасы, — повторил Хэммет, на этот раз более раздраженно, и Энн поднялась, чтобы идти на кухню.
Торнтон сунул ей в руки свою кружку.
— И рейнвейну, птичка моя, — сказал он, а потом просунул язык между двумя указательными пальцами, намекая без лишних слов на быстрое свидание в чулане.
Но Энн решила, что откажет: что-то во взгляде Торнтона заставило ее сжаться внутри. Скорее всего, этот тип — любитель каких-нибудь извращений.
