Позднее, как справедливо замечает Эншелен, монотеизм непрерывно развивался далее. «Старые вавилонские боги после победы Мардука постепенно потеряли свое прежнее лицо и превратились в атрибуты Мардука».[26] Могущество Мардука, как бога-творца, было подтверждено еще с большей силой. Именно этим новым истолкованием повествования о сотворении мира вдохновлялись, в частности, первые иудейские жрецы, начавшие за несколько веков до нашей эры составлять библию.
Аналогичная эволюция имела место в Египте, где во время царствования династии Рамзесидов утвердилось главенство бога Амона, подвергавшееся некогда угрозе со стороны Аменхотена IV. Благодаря жрецам храма Карнака прежние священные тексты были истолкованы в наиболее благоприятном смысле в пользу признания всемогущего бога. Первоначальные космогонические предания, в которых девять богов-творцов, соответствующих главным родовым группам древнего Египта, породили один другого и каждый из них создал свою часть вселенной, уступили место гораздо более простой системе:
«В начале был Ну, — поясняет Масперо, — первобытный океан, в бездонных глубинах которого плавала смесь зародышей вещей. В самой вечности бог сам себя зачал и породил в глубине этой жидкой, бесформенной и бесполезной массы». Этот бог фиванской теологии был идеальным жрецом, одаренным знаниями и умом. Он — «единственный, который существует как сущность, единственный, который живет как субстанция, единственный творец в небе и на земле, единственный, который не был рожден, отец отцов, мать матерей. Всегда одинаковый, всегда неизменный в неизменном совершенстве, всегда присутствующий как в прошлом, так и в будущем, он наполняет вселенную, но вид мира не может дать даже слабое представление о его безграничности. Его чувствуют всюду, но его никак нельзя постичь. Единственный в своей сущности, он не единственный в лице. Он отец уже потому, что он существует, и могущество его природы таково, что он рождает вечно, никогда не ослабевая, не истощаясь».[27]
Одна из наиболее законченных систем космогонических взглядов в рамках монотеизма представлена в библии — в книге Бытия, и даже только по этой причине ей следовало бы уделить особое внимание. Однако для этого имеются и другие серьезные основания, так как благодаря своей странной судьбе библия в глазах бесчисленных приверженцев религии, рассматривающих ее как священную книгу, была в течение десятков веков и еще остается сегодня непогрешимым авторитетом в вопросе о сотворении мира. Вследствие этого библия сыграла исключительную и, надо сказать, весьма печальную роль в истории науки. Сколько ученых избегало в свое время заниматься проблемой происхождения миров с научной точки зрения или по причине своей религиозности или из боязни возможных трагических последствий обвинения в ереси! Сколько ученых и в наши дни как будто лишаются разума, как только они начинают заниматься этим вопросом, тщетно стараясь примирить рассказ, приписываемый Моисею, с новейшими научными открытиями!
