Среди деревьев, которые росли на гребне холма, пролетела сова. Отран остановился и втянул ноздрями воздух — ни собаки, ни человека и никаких опасных животных. Только острый горьковатый запах хвои, которой была усыпана земля.
Он осторожно пошел вперед. Все его чувства были напряжены до предела. Черепица крыши блестела на изгибах в отсветах луны. Дом не изменился. Дверь маленького гаража была сломана и висела на последних винтах, еще продолжавших держаться в сухой древесине. Никто не приходил сюда почти десять лет. Маленькая терраса заросла ежевикой и плющом. На ней лежали остатки скамьи. Его отец часто сидел здесь и смотрел на своих детей, игравших среди сосен. Теперь землей под соснами завладел кустарник.
Ключ был на прежнем месте — за прачечной, только засыпан листьями и хвойными иглами, которые приносил сюда ветер. Тома схватил его и несколько секунд гладил кончиками пальцев. В лесу затрещали ветки, хрюкнул кабан. Тома вставил ключ в замочную скважину и открыл дверь. В ноздри ему ударил запах гнилой ткани и пепла. Тома закрыл дверь и долго стоял в темноте. Дом скрипел под ударами ветра. Временами Отрану казалось, что он слышит голос сестры, которая перед сном всегда рассказывала шепотом невероятные истории, медленное дыхание отца и потрескивание его пеньковой трубки.
Он открыл свой рюкзак, достал оттуда купленный в Париже фонарь и включил свет.
Все было на месте, но покрыто толстым слоем времени. В гостиной — большой и массивный дубовый стол и стулья с соломенными сиденьями. На этих стульях он когда-то качался, ожидая неизбежные макароны с томатным соусом в полдень и овощной суп вечером. Отец готовил очень плохо.
Тома решил раздеться, чтобы его тело пропиталось холодом. Оно еще болело, его тело, но не задрожало от холода. Отрана ободрило то, что его организм хорошо выдерживает низкую температуру: значит, он все еще хозяин своих мышц и нервов. Долгие часы тренировок в тюрьме и лечебнице принесли свои плоды.
На стенах, которые местами вспучились от плесени, висели две гравюры в рамках. Обе изображали перевал Сент-Мари во времена, когда через Атлантику плавали на кораблях. В те дни буксиры, дымя во все легкие, передвигали гигантские тела лайнеров, снаряжая их в путь до Нью-Йорка или Рио.
В очаге лежало наполовину обуглившееся полено, похожее на большую ящерицу с чешуей из углей. На каминной полке стояли ваза, в которой когда-то хранился букет лаванды, и картина, написанная его сестрой Кристиной, — рыбный аукцион в Старом порту.
