— Именно это я пытался понять, когда он убежал. К сожалению, я еще не получил историю его болезни.
На несколько секунд психиатр задумался, и на его лбу появилась морщина в форме буквы S. — Потом он продолжил:
— Тома осознавал, что болен. Он однажды сказал мне, что осознает это с тех пор, как к его бедной голове прикрепили электроды. Никогда — вы слышите, никогда! — его не спрашивали: хочешь поговорить о том женском голосе, который отдает тебе приказы? Никогда! Разгадка, несомненно, кроется в этом.
Скоростной поезд до Марселя опаздывал из-за снегопада. В зале Лионского вокзала пассажиры толпились перед табло. Ждать поезда придется в лучшем случае два часа.
Несколько таксистов курили папиросы и топали, чтобы согреться. Легкий ветер с полюса снова и снова пролетал через привокзальную площадь. Де Пальма и Карим ускоренным шагом дошли до пивной «Два циферблата» и заняли места за одним из круглых столиков. К ним сразу же подошел официант — упитанный, с отвисшими щеками. Оба заказали кофе.
— Ты знаешь, что находится в пещере Ле-Гуэн? — внезапно спросил де Пальма у Бессура.
— Ну… наскальные росписи, — ответил тот.
— Главная из них — «Убитый человек», очень редкий рисунок.
— Что это такое?
— Сделанное резцом изображение человека, который убит… по крайней мере, символически. В определенном смысле — первое изображение убийства в истории человечества. Такие рисунки есть и в других пещерах — например, в пещере Шове.
— Ты специалист в таких вещах?!
Де Пальма отвел взгляд, какое-то время смотрел в сторону улицы, потом улыбнулся и ответил:
— Нет. Я просто пытаюсь понять ненормального человека Тома Отрана. И разумеется, понять его сестру Кристину. Наше общество считает варварством все, что далеко от него — далеко в пространстве или во времени. Отран отстаивает права того, что далеко от нас во времени.
— Значит, он присоединяется к варварам!
— Нет. Это мы загоняем его в их лагерь.
Бессур помешал свой кофе и спросил:
— Кто такой этот Ломброзо? Я слышал что-то о нем в полицейской школе, но что именно, не помню.
— Великий итальянский криминолог. Он думал, что преступник — это что-то вроде современного кроманьонца. Человек, в котором проявились и погубили его свойства людей палеолита, сохранившиеся в генах у нас, цивилизованных людей.
— Чепуха!
— Может быть, и так. Но в криминологии на основе чепухи часто создают новую школу. Это позволяет не видеть за убийцей человека. В середине XIX века Ломброзо, итальянский врач, исследовал тысячи черепов преступников и обнаружил у большинства этих черепов похожие характеристики. На этой основе он сделал несколько выводов, которые считал законами природы, составил антропологию преступников и объявил, что более чем в трети случаев причина преступления — наследственность. Ломброзо утверждал, что во внешности преступников есть отличительные черты, по которым их легко определить. Все эти особенности сближали преступника с первобытным человеком и даже с обезьяной — нашим предком. О некоторых знаменитых убийцах даже написано, что у них были необыкновенно длинные руки, как у приматов.
