– Ну что, господа, – сказал Чернобродов, отложив в сторону тщательно облизанную ложку, – займёмся мозговым штурмом? Выдвигайте гипотезы. Начнём, пожалуй, с младшего… научного сотрудника. Ваше мнение, сэр!
Он указал рукой на Вовку. Тот, польщённый речью руководителя, покраснел и выпрямился.
– Космическое яйцо! – выпалил он.
– Гм! – Чернобродов задумался. Ответ Вовки его ошарашил – очевидно, согласовывался с какими-то собственными мыслями.
Вовка, ободрённый благосклонным молчанием, решил продолжать.
– Да, – осмелев, заговорил он, – пузырь растёт, увеличивается. Точь-в-точь яйцо!
– А как же результаты замеров? – раздумчиво произнёс Чернобродов. – Ноль-с!
– Так это в другом измерении, – решил вывернуться Вовка. – В четвёртом или пятом.
– Тогда, скорее, в пятом или в шестом, – поправил Чернобродов. – Хорошо! Следующий! – тоном заправского врача выговорил он, и палец указал на Мишу.
– Я подтверждаю собственный первоначальный диагноз, – кивнул тот. – Вещь в себе. Которая постепенно становится вещью для нас.
– Мда, – протянул Чернобродов. – Как все истинные философы: дал определение, но не раскрыл суть. Ну, хорошо, коллега. Свойства явления нам неизвестны, поэтому оно вполне может оказаться и вещью в себе, хотя бы в понятийном плане. Вы? – палец указал на Николая. Тот пожал плечом и нижней губой:
– Чертовщина какая-то!
– Спасибо. Знаете, это тоже может оказаться верным. Во всяком случае, сбрасывать со счетов не следует. Пётр Семенович? – обратился он к Семенютину.
Тот задумчиво произнёс:
– У меня почему-то возникла ассоциация с «кротовыми норами» или «червоточинами». Там предполагается путешествие через пространство, не тратя времени, и тут: едва войдя в «пузырь», тотчас из него выходишь.
– Позвольте-позвольте… – Чернобродов задумался на несколько секунд. Потом решил уточнить термин: – Я бы сказал, «червоточина» наоборот.
– Почему наоборот? – обиделся Пётр Семенович. – Именно напрямую.
– Поясняю. «Червоточина» мгновенно соединяет две точки пространства, которые по другому пути отстоят друг от друга… ну, неважно. Здесь же измерения со всех сторон дают нулевое расстояние.
– А путешествие вдоль образующей шара? – возразил Сименютин.
– Возможно, возможно… Значит, начало новой «кротовой норы», зародыш «червоточины»? В таком случае наш юный друг оказывается прав: космическое яйцо, в котором зреет «червоточина». И мы таким образом объединяем две гипотезы.
Вовка покраснел от удовольствия. Чернобродов продолжал:
