Дальше мама спросила папу, как он думает, почему наш дом хиреет. Дед и бабушка уставились на папу — им тоже хотелось получить ответ.
— Ответь мне, — просила мама, — мой добрый муж, опора семьи! Не хочешь! — сказала мама. — Я сама отвечу. Есть у нас в доме человек, который никак не хочет понять, что такое семья!
Папа убрал руки с моих плеч и пошел из комнаты.
— К Вове пойду, — сказал он, — извинюсь вместо Витальки. Может, у тебя есть потребность извиниться? Тогда пошли вместе.
Не было у меня такой потребности — папа один ушел защищать чужие интересы.
— Я бы никогда так не поступил! — сказал я маме. У меня от обиды голос дрожал: все-таки вбил Чувал клин между мной и папой!
Мне вспомнилось, как я совсем еще крохой бросился защищать своего папу, хотя папа был абсолютно неправ.
Тогда мы всей семьей отправились в город. У витрины магазина я устроил истерику: улегся на тротуаре и стал вопить и сучить ногами. Я требовал, чтобы мне купили «штучку». Дед присел возле меня и с виноватым видом объяснял, что «штучка» — электроприбор. Зачем он мне? Но у меня все шло так хорошо — не хотелось сразу вставать только потому, что дед все повторяет это слово «электроприбор». Тогда папа сказал:
— Это надо пресечь! — Поставил меня на ноги и надавал по рукам.
Я зашелся: все мне в тот день удавалось. И вот тут какой-то прохожий сказал папе:
— Ай, ну зачем же так сильно!
Я сразу же замолчал, и, пока папа соображал, что этому человеку ответить, я ответил сам.
— А ну-ка, подальше от моего папы! — выкрикнул я.
Дед подхватил меня на руки, и мы всем домом понеслись от смеющихся людей. Но мужчина, который вступился за меня, не смеялся: по-моему, он пытался понять, что произошло, и не мог.
И вот настало время высказать очень важную мысль, которую должен усвоить каждый: если ты делаешь какое-то свинство, то это свинство и больше ничего, с какой стороны ни посмотри, но если то же самое свинство ты делаешь ради родного человека, то это уже не свинство, а полезный для семьи поступок. Я всегда это понимал!
Я приготовил для папы укоризненный взгляд. Когда он вернулся, я уставился на него этим взглядом, но он не захотел его замечать. Теперь, когда он предал своего сына, он занялся возделыванием своей души: взял с полки книжку стихов и стал читать. Эгоист! Недаром дед намекает, что, если бы папа не был таким эгоистом, если бы он без конца не возделывал свою душу, а думал немножко и о семье, все у нас в доме было бы по-другому. Это точно! Мне самому в голову приходило: не будь папа таким эгоистом, давно бы у нас уже была машина. Альтруистом надо быть — вот что я хочу сказать!
