Помню тот ужас, который мы испытывали, сидя в ма-
шине у колючей проволоки закрытого города и слу-
шая тот текст по радио. В общем, взяли измором.
К нам вышел очень суровый мужчина и сказал, что будет отсматривать каждый кадр нашей пленки.
ПРЯМОЙ ЭФИР 159
Мы сразу согласились. Два дня снимали мы этот
фильм в Арзамасе-16. Это было для меня настоящее
чудо — попасть туда, где никто из коллег не бывал, поговорить с теми, кто работал в группе с Сахаро-
вым. Побывать у него в коттедже и даже взять ин-
тервью у его дочерей. Фильм получился, мы назвали
его «Здесь он был счастлив». Его много раз показыва-
ли в эфире Российского телевидения и даже в Европе.
Следующая история с этим героем была не менее
трудной, хотя время уже было другое. Это случилось
сразу после смерти Андрея Дмитриевича Сахарова.
Мне позвонили из Москвы, из программы «Взгляд».
Со мной на связь по телефону выходили то Влад Ли-
стьев, то Александр Любимов, то Иван Демидов.
И каждый старался уточнить детали сюжета. Но все
они вместе просили обязательно взять интервью
у главного врача больницы им. Семашко — Олега
Александровича Обухова, который поневоле стал
героем сахаровских мемуаров, которые только вы-
шли в свет. В книге академика утверждалось, что вра-
чи областной больницы, в том числе главный врач
Обухов, участвовали в принудительном кормлении
Сахарова во время объявленной им голодовки. Пред-
ставляете, как воспринял это обвинение уважаемый
человек, фронтовик, который создал областную боль-
ницу практически с нуля и сделал ее чуть ли не луч-
шей в Советском Союзе.
Я оказалась тоже в сложной ситуации. Я знала
Обухова лично, уважала его и была ему очень благо-
дарна. В его больнице лечили мою маму. Я сама по-
падала туда несколько раз, в том числе и когда ждала
третьего ребенка.
НИНА ЗВЕРЕВА 160
Я позвонила Обухову, но он сразу резко отказался
давать интервью на эту тему. Мы со Сладковым все же
взяли камеру и приехали в больницу, но нас встрети-
ла милиция, нам не дали даже войти. И тогда я одна
пошла в кабинет главного врача Обухова и попросила
ровно пять минут для разговора. Олег Александрович
был в ярости, потому что накануне по Горьковскому
телевидению был показан репортаж, где закадровый
текст обличал его и сотрудников больницы в же-
стоком обращении с великим пациентом. Я думала
над каждым словом перед тем, как открыть рот.
— Уважаемый Олег Александрович, — наконец
сказала я, — я понимаю, как вам тяжело и как не хо-
чется говорить на эту тему. Сейчас мы все знаем толь-
