Я прежде всего отправился в голландскую резиденцию представиться и получить официальное разрешение на поездку в глубь страны. Там я нашел моего старою приятеля, доктора Ван-Эвмана, занимающего пост резидента. Пять лет назад он был тут же окружным врачом, и я в его доме и под его наблюдением поправлялся от последствий моей схватки с орангутангом. Когда доктор услыхал, что я снова приехал охотиться на орангутангов, он и развеселился и возмутился одновременно. Сначала мы с трудом понимали друг друга: он плохо говорил по-английски, как и я по-голландски, но в конце концов мы перешли на малайский — и тут оба уже чувствовали себя как дома.
Он подробно стал расспрашивать меня о нравах орангутангов, которыми интересовался с научной точки зрения. Когда я спросил его, кто всего ближе по анатомическому строению подходит к человеку — шимпанзе, горилла, гиббон или орангутанг, он ответил:
— Если вы ищете своего прадедушку, то я, к сожалению, точно указать вам на него не в состоянии. У гиббона зубы всего больше похожи на наши с вами; горилла приближается к человеку по величине; у шимпанзе позвоночный хребет почти такой же, как у человека; но у орангутанга мозг представляет наибольшее сходство с человеческим мозгом. Впрочем, мозг любого человека — ваш, например, — гораздо тяжелее по весу, чем мозг взрослого орангутанга.
— Очень благодарен, доктор, — сказал я.
Он улыбнулся и пригласил меня остановиться у него, пока я не отправлюсь на охоту вверх по реке.
К сожалению, я вынужден был отказаться: я не взял с собой приличного одеяния. У меня были только брюки «хаки» и мягкие рубахи. Голландские чиновники ходили в белых кителях с военными воротниками. «Дхоби» их мыли, колотили камнями и белили на солнце, пока они не делались белоснежными.
Я отправился в гостиницу, и мне отвели маленькую каменную комнату с ванной и отдельной верандой. Я лежал на веранде в пижаме, удобно развалясь на кушетке, беседовал с туземцами и отдавал им распоряжения для предстоящей экспедиции. Особенно долгие собеседования у меня были с Мохаммедом Таем, моим большим приятелем, торговцем дикими зверями. Он за меня сделал все приготовления и отправил заранее лодку, — двенадцать дней пути вверх по реке — чтобы предупредить о моем приезде моего старого друга Мохаммеда Мунши. Мунши был главой кампонга. Еще выше по реке у меня был другой старый друг — Омар, тоже старейшина кампонга; его-то деревню я и хотел избрать своей «операционной базой» для ловли орангутангов.
