Я ткнул его кулаком под ребро.
— Прости дурака, Навси. Он у нас говорлив не в меру, но, когда доходит до дела, становится тих и скромен. Правда, Филя?
Филин показал мне средний палец и вытащил из кармана свои записки. Жбан хлюпнул разбитым носом и спросил — как всегда, не вовремя:
— Какие планы, Мак? Вроде с движком мы разобрались, водой запаслись, тетка Алеппа обещала соляры подкинуть. Когда трогаемся-то?
Я побоялся оглянуться на Навсикаю и уставился на кувшин с кислым молоком. Навси молчала. Я пялился на кувшин. Филин украдкой показывал Жбану кулак. В боку кувшина, казалось, уже зачернела дырка, когда вошел Алкиной с двумя буханками и нарушил затянувшуюся паузу.
* * *
Ну, как мне было сказать ей, что нам пора уезжать? Мы лежали, обнявшись, ее губы утыкались мне в плечо. Теплое пятнышко слюны уже начало остывать. Ночь была холодной. В сарае, под связками сухого тростника и высушенными водорослями, рыскали мыши или какие-то твари покрупнее. Пахло морем, потом и почему-то корицей. Ноги Навсикаи высовывались из-под куртки и казались такими гладкими, такими белыми. А больше ничего белого не было в этом мире.
Я не знал, как мать провожала отца — я ведь тогда еще не родился. Зато прекрасно помнил, как она провожала меня.
— Езжай! Езжай, сгинь, как твой пьянчуга-папаша! Пусть заберут тебя черти и горбатые мойры! Давай, гоняйся за золотым руном, авось, повстречаешь папочку где-нибудь на полдороге. Передай ему тогда, что он может не возвращаться!
Никогда она так не кричала и не плакала — даже когда до нас дошла весть, что ее отец, Пелей, сгинул где-то на севере.
* * *
Утро было туманное, мерзкое, мрачное. «Арго» глухо кашлял, прочищая двигатель. С гор двигались медленные черные цепочки — похоже, воинство женихов серьезно обиделось и готовило суровую расправу. Тем больше поводов покинуть гостеприимный берег.
Я стоял у самой воды и держал Навсикаю за руку. Встрепанная, не выспавшаяся толком, она напоминала ушастого воробья.
— Ты можешь поехать с нами. Я поговорил с ребятами, они согласны.
Я ожидал, что она кинется мне на шею. Ладно, если быть откровенным, я ожидал скандала и только потом — неохотного согласия. Я был готов даже к тому, что она повиснет на мне и скажет: «Я никуда не поеду и тебя не пущу».
Навсикая улыбнулась, сдула со лба чертовски привлекательную кудряшку и спокойно сказала:
— Нет.
Наверное, я выглядел совсем глупо, потому что она меня пожалела.
— Ты очень милый. Нет, правда, ты симпатяга, — она провела рукой по моей щеке, потрепала волосы, — но ты псих. А с психами тяжело. Поэтому ты давай-ка ищи свое руно, спасай мир, а я уж как-нибудь с Грегом…
