Филин фыркнул и поднял руки кверху:
— Сдаюсь. Мак, защитник униженных и обездоленных. Ты всегда был так добродетелен или только с тех пор, как тебя послала Навсикая?
В сердце кольнуло, как и всякий раз, когда я слышал имя феакийки. Развернувшись, я был уже на полном ходу и в боевом угаре, когда между нами вклинился Жбан.
— Ну, подеритесь еще, подеритесь, — пропыхтел он, изо всех сил отпихивая меня от Филина, — мало нам неприятностей.
Я оттолкнул Жбана и вернулся к поручням.
— Лень руки об тебя пачкать.
Филин довольно захихикал, и к нему тут же присоединился Рыбий Царь. Этот всегда был готов посмеяться.
Тарахтел мотор, воняло соляркой, за бортом плескалось чернильное море, квохтал и попукивал от смеха Царь. Обычная ночь обычного дня.
«В спальню прекрасной постройки она поднялася, в которой
Дева спала, на бессмертных похожая ростом и видом,
Милая дочь Алкиноя, феаков царя, Навсикая».
— Эй, ты, который голый! Вылазь из кустов, пока яйца не отстрелили.
Я лениво поднял голову. Забота о ровном загаре — дело нужное. Пока остальные драили палубу, я на правах капитана улизнул и теперь лежал на мягком прибрежном песочке, принимая солнечную ванну. Так что в кустах ракитника прятался отнюдь не я, а девчонка лет семнадцати. На ней был застиранный до белизны купальник, а в руках она держала помповое ружье. Вид был настолько идиотский, что я не удержался и захихикал, совсем как наш глупый Царь.
— Чего ты ржешь?
Девушка нахмурила тонкие выгоревшие брови. Глаза у нее были васильковые, морские.
— Это, между прочим, территория амазонок. И голым мужикам тут делать нечего, так что проваливай на свою лодку.
Я сел, поджав для приличия колени.
— Во-первых, территория амазонок во Фракии. Во-вторых, амазонки себе правую грудь отрезают, а у тебя вроде обе на месте. В-третьих, не лодка, а боевой шлюп. «Арго».
— Ой, я не могу. Боевой шлюп! — девчонка фыркнула, и ружье при этом непредусмотрительно задралось.
В ту же секунду я был на ногах, а еще через секунду девчонка валялась на песке, а я возвышался над ней, — ружье и прочее. Увидев прочее, амазонка неожиданно покраснела — от ушей до белой полоски кожи над трусиками.
— Хоть бы штаны надел, — слабо барахтнулась она.
— А зачем? — резонно возразил я, отбрасывая ружье и опускаясь ниже.
* * *
С мужиками у них тут действительно была напряженка. Не считая отца белобрысой, Алкиноя — а тот, как и все старшие, был малость не в себе — в поселке оказалось трое мужчин, включая одноногого конюха и сопливого пацана лет десяти. Третий был примерно нашим ровесником, но такого зашуганного парня я еще не видел. Похоже, воинственные девы поселка делили его поровну — поэтому, обнаружив ввалившуюся на площадь компанию из четырех бравых моряков, он вздохнул с явным облегчением.
