- А в Ладмении, господин Нубрс? - подалась я вперед.
- В Ладмении? - открыл он глаза и хлопнул ими, глядя на меня. - У нас атрактин есть лишь в одном месте. Мутно-зеленый.
- А где?
Гном посмотрел уже внимательней:
- Агата?
- Да.
- Вы - перекупщица? Покупательница? Или...
- Эти камни - загадка, и ключ к загадке еще большей, господин Нубрс.
- Вот как? - подтянул гном под бороду плед.
- Совершенно верно, - выдохнула я. - Вы их посмотрите?
Пару секунд он явно колебался, потом тоже выдохнул:
- Ну, давайте. Гляну.
Я, поддернув сумку, выудила на тусклый свечной свет дядькин платок. Гном медленно его развернул, вперив взгляд в два камня на своей широкой ладони: натуральный и стеклянный... Секунды в голове громко отсчитывали время, гном всё смотрел. Я, затаив дыхание, глядя на него, ждала. Наконец, эксперт приблизил руку к лицу, потянул над камнями мясистым носом и... неожиданно отпрянул:
- Забирайте.
- Что? - ошарашено выдала я.
Мастер, вывалившись из кресла, с силой сунул мне камни:
- Мне больше нечего сказать.
- Но...
- Агата, о-ох, я очень болен. Мне нужно... - и, набрав в грудь воздуха, протрубил. - Фаина!.. Фаи-на!
Через три секунды в кабинет на всех парусах влетела служанка, открывшая мне накануне дверь:
- Чего? Если в лавку за опохмелом, то...
- Нет! Проводи госпожу! Мне нужно отдохнуть!.. Агата?
- Хо-рошо, - открыв рот, поднялась я со стула.
Да меня так скоро даже в Бередне никто не выставлял, тысь моя майка...
- Да это бес знает, что такое! Мастер Нубрс. Похмельная истеричка. Каменный цветовод. Это надо же так среагировать? И на что? - в этом месте я, развернувшись, громко зарычала. Мой двоюродный дядя подтянул под себя ноги под столом. Эрик привычно скривился, стоя у открытого окна. От комментариев вслух оба воздержались. - У вас в Либряне все ювелиры такие?..
Хотя здесь, в мастерской дяди Теофила, не в пример гномьему дому, было светло от беленых до снежности стен и высоких потолков. А на длинных полках по всему периметру, среди многого прочего торчали, выстроенные в ряд, одиннадцать белых гипсовых ангелов. Больших, маленьких, в балахонах и кружевах, но все, как один - со сквозными дырами на месте сердца. Хотя, орган этот тоже массово заменял им обработанный желтый янтарь. Еще из янтаря были ангельские нимбы, насаженные на жесткую проволоку и кое-где рельефные концы крыл. И, может это зрелище, да еще, визг за окном купающихся в Шалбе детей, резко убавили мой пыл.
