— А агроном в Южном часто бывает? — спросил Гришуха.
— Бывает. И часто. Да сами увидите.
— Дался тебе агроном, — ухватил Барабанчук Гришуху за полу фуфайки. — На снегу спать собираешься? Поплыли короче.
Они шли уже по улице, когда их нагнал рокочущий бас:
— Не устроитесь, так в школу возвращайтесь. В учительской моя бригада. Перекантуемся.
6
Им долго не открывали. Мороз поослаб, но зато воздух, расколовшись, пришел в движение, бросал в лицо жесткие гроздья снега.
Наконец, после того, как Барабанчук, развернувшись, забухал в дверь пяткой валенка, слева зажглось окно, щелкнул замок. На пороге, в накинутом пальто и платке стояла женщина.
— Командировочные? — спросила она.
— Да-да, — поспешно сказал Гришуха.
— Ну, так проходите. — В голосе ее Гришуха услышал приветливые нотки. Они прошли маленький коридорчик и попали в гостиную. Рядом с пышным, волнообразным диваном стоял асимметричный, жирно лакированный столик. Блеснуло трюмо у дальней стены. В двух углах стояло по розе. На одной из них висело несколько будто привязанных тяжелых цветков.
— Садитесь, — кивнула на диван женщина. — Я сейчас.
Они сели. В гостиной было тепло и почти уютно. Вместо уходившей тревоги на Гришуху накатывалась усталость.
Со стопкой белого белья вошла женщина.
— Оформлю вас завтра, — сказала она и, оставив белье на столике, подошла к заузоренному окну. — Сегодня куда там. Поздно. Располагайтесь в первой комнате.
— Сщас бы ванну, — заулыбался Барабанчук, — и полный сервис.
— Ох, и метет, — сказала женщина. — И в Степном, поди, так же?
— Наверное, так же, — согласился Гришуха. — А вот в городе, когда мы выезжали, не мело, но мороз был злющий.
— Как в городе? — повернулась женщина. — Вы же из Степного. Командировочные. Меня начальник предупредил — трое ремонтников.
— Мы и есть командированные. И ехали через Степное, только в правлении не было никого: да какая разница, в Южное бы и послали, а так мы с утра и начнем лапку готовить, — говорил Гришуха и видел, как взгляд женщины становился жестче и жестче.
— Ах, по-ня-я-тно, — протянула она, распрямившись струной. — Так вы на ла-а-пку. Знать не знаю! — вдруг рявкнула она, злясь за свой промах. — Командировочные. На ла-а-пку. Знать не знаю! Пьяницы! Идите в школу, где все ваши, там и пейте.
— Мы не пьяницы, — попытался объяснить Гришуха. — Мы на одну ночь. В школе мест нет, а завтра приедет агроном и разберемся.
— И у меня места нет, — захлебываясь, говорила женщина. — Куда я ремонтников дену?! Они дело делать приедут: с весны, вон, дорогу на Березовку тянуть будем. Нет у меня места! — Она вплотную подошла к ним, и Гришуха хорошо рассмотрел ее. Была она еще молода, дородна и вместе с тем по-особому стройна, высока, с приятным лицом и хорошими зубами. Портили ее грубоватые кисти рук да злое теперь выражение лица.
