К посетителям, вроде Крашева-студента, и к таким предложениям — написать письмо в институт с персональным запросом — начальник отдела кадров, молодой, лысоватый, тщательно одетый человек, готов не был. Но многому, очень многому научили Крашева строительные отряды. Он уже знал, как и о чем разговаривать с кадровиками, секретарями, замами и помами. Да и задача — набрать молодых, линейных, самых низкооплачиваемых работников — перед начальником отдела кадров стояла. И лысоватый, тщательно одетый молодой человек, не любящий делать что-то не так (а письмо, о котором просил Крашев, было как раз из числа «делать что-то не так»), записав «реквизиты» (так он выразился), прислать письмо с запросом на Крашева согласился.
«Но что же тут плохого?» — спросил он себя. Что плохого в том, что он искал для себя хорошую работу? Ведь в Москве было так неопределенно и так ему не нравилось… Оставаться на кафедре? Но науку он не любил, а преподавать (хотя бы и в будущем) — тем более. Наука на кафедре была так слаба! Преподаватели ему казались еще слабее…
Идти на стройку мастером?.. Он так и решил и пошел бы на стройку, если бы не эта дурацкая история с тещей, вернее, с тестем.
…После той ночи, утром, прямо из мужского общежития, они поехали в загс и подали заявление, а после свадьбы веселой, шумной, он вдруг с удивлением обнаружил, что жена в общем-то не одна, что у нее есть мать, отец, старшая сестра, куча дальних и близких родственников и еще бо́льшая куча знакомых и приятелей. Как большинство холостых мужчин, он догадывался, что у женатых должна быть теща, тесть, свояченицы и бог весть кто еще, и, как большинство холостых, он надеялся отделить свою будущую жену от ее прежнего окружения, но и, как большинству женатых, ему это не удалось.
В Замоскворечье родители жены имели небольшую двухкомнатную квартиру (теща называла ее «хрущевкой»). Старшая сестра жены была замужем, с родителями не жила, и выделенная Крашеву с женой маленькая комнатка вначале показалась ему раем. Но родители жены — пенсионеры — вечно торчали дома, у старшей сестры были постоянные проблемы с мужем, и она часто оставалась ночевать с дочкой у родителей; приходили и приезжали близкие и дальние родственники и тоже оставались ночевать. Теща — простоватая, тучная женщина, скучавшая по причине пенсии, — всегда была рада гостям, и уединиться, отделить жену от всех было непросто. В маленькой «хрущевке» всегда было шумно, весело, почти безалаберно. Незаметен был лишь тесть — маленький, лысый человек, вечно улыбающийся и вечно чуть-чуть пьяный. Это «чуть-чуть пьяный» было так же верно и постоянно, как то, что тесть никогда не бывал даже «чуть-чуть трезвый». Это его свойство Крашев заметил еще до свадьбы. Свадьба проходила в профессорской столовой, и Крашев боялся, что тесть заснет где-нибудь раньше срока. Но ничего не случилось. Среди горланящих студентов, много евших и много говоривших аспирантов, много, но интеллигентно пивших доцентов тесть был все так же «чуть-чуть», так же тих и незаметен.
