— Странное существо — человек, — сказал он тихо. — Никаких открытий я, конечно, не делаю. Наверное, мильоны и мильоны раз все это повторялось и еще повторится. И мильоны раз люди так думали и так говорили; и все же, странное существо — человек… И как странно иногда то, что он делает… И страшно… Вот смотри, — Жора указал рукой на промзону. — Лагерь… Там люди… И одни люди стерегут других. Зэки… охранники… Все, вроде бы, правильно. Совершили преступление, изловили, судили, огородили высоким забором… И все же страшно. Только у людей такое…
— Сентиментальный ты, Жора, — улыбнулся Крашев. — Все это, конечно, неприятно. Но что тут странного и, тем более, страшного? Первые дни и мне было не по себе. Комсомольская стройка и рядом — тюрьма. Кстати, почему эта самая промзона так рядом? И не просто рядом, а вон крюк при повороте в зону опустить можно.
— В зоне доски, двери, всякие там рамы делают. Опилок и стружек — тьма. Раньше сжигали, а теперь вот древесно-волокнистую плиту делать собираются. Но завод, да с импортным оборудованием, зэкам не построить, только вот котлован и сумели откопать, а потом отгородились.
— А работать смогут?
— Работать смогут…
— Значит, завод опять в зоне будет?
— Будет, и вот по этим этажам, по нашим мраморным полам будут гулять вон те ребята. — Жора указал на группу людей за забором.
— Да, странновато, — сказал Крашев. — Отгородились, потом опять загородятся. — Он помолчал. — Впрочем, мне все равно. Да и странновато только вначале, а присмотришься — люди как люди. Нахальные, правда, юркие — это да! Вон видишь, за забором у них склад досок. Штабели высоченные… Так заберутся на штабель и с нашими со второго этажа заговаривают. Я приказал, конечно, ни в какие контакты не вступать.
— И правильно сделал, — сказал Жора. — С ними только вступи… Но я не об этом. Трудно все это понять, а объяснить еще труднее. Вот смотри, — показал он вдруг на начало подкрановых путей. Там, между щебеночным полотном и наружным забором промзоны, проходящим в этом месте по небольшой впадине, скопилась громадная куча мусора. Подкрановые пути заполняли весь узкий просвет, машине подъехать здесь было невозможно, и мусор этот копился годами. Да и их отряд прибавил к этой куче немало. Сейчас его было так много, что верх этой кучи был почти вровень с верхом забора. На этом зыбком, шатком постаменте Крашев увидел женщину. Она смотрела в зону, где на штабелях стояли люди в серой, мышиного цвета одежде. Между женщиной и людьми было метров пятнадцать-двадцать. Они хорошо видели друг друга и хорошо слышали, и поэтому разговаривали негромко, отрывисто.
