— Хочешь поговорить об этом?
А ты ответил:
— Нет.
И она сказала:
— Хорошо, дай мне знать, если захочешь.
Иногда ты задумываешься, что случится, если ты позвонишь ей сейчас в Орегон или Гонконг или куда-то еще, где она сейчас живет, и скажешь:
— О’кей. Сейчас. Сейчас я хочу поговорить об этом.
Ты задумываешься над этим, когда не можешь перестать думать о том событии. Когда на улице поздно, а ты один. Когда остальные пассажиры в самолете спят, жалюзи опущены, и единственный звук вокруг — это слабый шум двигателей, слабый, потому что это очень дорогой самолет, и ты перестаешь думать об этом лишь потому, что стюардесса тихо спрашивает:
— Принести еще?
Ты задумываешься над этим, когда по случаю прекрасного вечера — а ты так давно не ходил пешком! — ты отпускаешь водителя после обеда, сказав ему, что собираешься пройти тридцать четыре квартала до дома. Когда ты почти сразу же при погружении ранишь руку о коралл и вынужден из-за этого подняться, а на борту — только ты, капитан и его помощник, а все остальные еще остаются под водой, и помощник подходит к тебе с бинтом, в то время как ты пристально разглядываешь в воде риф — он всего-то в десяти-двадцати футах, — и говорит тебе:
— Жаль, что вы не можете увидеть его, он прекрас…
Ты задумываешься над этим, когда вспоминаешь, как он произнес:
— Я собираюсь отвоевать это у тебя.
Человек, которого ты знал много лет, человек, с которым вы стояли у истоков этой чертовой компании, человек, без которого ты не смог бы все это провернуть, человек, знавший, как надавить на этих турков именно таким способом, которым на них следовало надавить, чтобы снизить до предела экспортную пошлину, человек, который смог удерживать форт те пять месяцев, когда болела Джиллиан, человек, который осознавал, что основная выгода вовсе не в том, в чем думали все остальные, включая консультантов.
Ты задумываешься над этим, когда вспоминаешь, как ты ответил:
— Отлично, но ты проиграешь, я уже на борту.
А он сказал:
— Ну что ж, посмотрим.
И он устроил действительно хорошую битву, откопав какого-то действительно крупного адвоката с бомбейским акцентом, но он, как бы то ни было, проиграл. Потому что единственным важным фактом было то, что судья — строгая и надменная сука с глазами цвета синевато-серого неба — хотела войти в совет директоров компании, раскрученной парнем как раз вроде тебя, и именно тебе она и благоволила.
Ты задумываешься над этим, когда вспоминаешь о том, что после оглашения решения судьи он действительно встал и заорал:
