– Постойте, постойте, – воскликнул Эмбер. – Я понял, в чем дело. Это из-за того, что я не открыл вчера окон, когда включили громкоговорители. Но это легко объяснить… Мой доктор подтвердит, что я был болен. Адам, все в порядке, не нужно тревожиться.
Звук прикосновения праздного пальца к рояльной клавише долетел из гостиной при появлении Эмберова лакея с перекинутым через руку платьем. Лицо у лакея было цвета телятины, и на Густава он старался не смотреть. На удивленный вскрик хозяина он ответил, что дама в гостиной велела ему одеть Эмбера, если он не хочет, чтобы его расстреляли.
– Но это же смехотворно! – выкрикнул Эмбер. – Не могу же я так вот взять и впрыгнуть в одежду. Мне нужно сначала принять душ, побриться.
– В тихом местечке, куда мы направимся, имеется парикмахер, – дружелюбно сообщил Густав. – Давайте вставайте, право, не стоит быть таким непослушным.
(А что, если я отвечу «нет»?)
– Я отказываюсь одеваться, пока вы все смотрите на меня, – сказал Эмбер.
– А мы и не смотрим, – сказал Густав.
Круг вышел из спальни и мимо рояля пошел в кабинет. Девица Бахофен вскочила с рояльного табурета и проворно его перехватила.
– Ich will etwas sagen [я хочу что-то сказать], – сказала она и уронила легкую руку ему на рукав. – Только что, во время нашего разговора, мне показалось, что вы считаете меня и Густава довольно глупыми молодыми людьми. Вы понимаете, это у него такая привычка, он вечно делает witze [шутки] и дразнит меня, а я совсем не такая девушка, как вы могли бы подумать.
– Вот эти безделицы, – сказал Круг, касаясь полки, мимо которой он проходил, – особой ценности не имеют, но он дорожит ими, и если вы сунули фарфорового совенка – я его что-то не вижу – к себе в сумку…
– Мы не воры, профессор, – очень спокойно сказала она; каменное у него было сердце, коли он не устыдился дурных мыслей, увидев, как стоит она, блондинка с узкими бедрами и парой симметричных грудей, влажно вздымающихся среди оборок белой шелковой блузки.
Он добрался до телефона и набрал номер Хедрона. Хедрона не было дома. Он поговорил с его сестрой. И обнаружил, что сидит на шляпе Густава. Девушка вновь подошла к нему и открыла белую сумочку, показывая, что не похитила ничего, имеющего реальную или сентиментальную ценность.
– Можете и меня обыскать, – с вызовом сказала она, расстегивая жакет, – если не будете щекотаться, – прибавила дважды невинная, немного вспотевшая немецкая девушка.
Он вернулся в спальню. Густав у окна пролистывал энциклопедию в поисках возбуждающих слов на М и Ж. Эмбер стоял полуодетый с желтым галстухом в руке.
