Затем шум колес изменился, ветки перестали хлестать по юртам, и Морган понял, что лес остался позади и они снова едут по чистому полю. Он открыл глаза и поднял голову. Джип взбирался по пологому склону холма, похожего на тот, где стоял дом Андерсонов, но впереди, на вершине, не было ничего, только несколько кряжистых деревьев чернели на фоне усеянного звездами неба. Джип замедлил ход, но на гребне его все равно занесло, и, резко затормозив, Андерсон остановился прямо перед корявым стволом. Он сразу же заглушил мотор, и тишина обрушилась на них, словно обветшавшая стена. Недвижные лучи фар освещали чугунную ограду, калитку с ажурной металлической аркой, надгробные памятники по ту сторону ограды.
— Зубр! — прозвучал низкий голос Андерсона и отдался эхом во тьме.— Я это сделаю, Зубр!
Он перебросил длинные ноги через борт джипа с ловкостью, поразительной для такого рослого человека, и побежал к калитке. Морган остался на месте. Страх исчез, как незадолго перед тем исчезло волнение, но он не знал, хочет ли он идти за Андерсоном туда, куда ведет Андерсона его путь. Андерсон остановился и поглядел назад. Его очки ослепительно блеснули в свете фар, и массивное тело вдруг стало худым, жестким, зловещим.
— Морган, пошли!
И Морган почувствовал, что раз уж он поехал, раз уж проделал большую часть пути, то должен идти за Андерсоном и дальше. Он спрыгнул на землю, прошел под аркой и зашагал дальше меж старых камней, которые в лучах фар отливали желтизной, точно слоновая кость. Над головой ветер шуршал сухими ветвями. Звенели и стрекотали цикады. Траву на кладбище недавно скосили, но все было мокро от росы. Подошвы Моргана причмокивали, намокшие отвороты брюк леденили щиколотки. Андерсон тяжело дышал, как и прежде, когда бежал к джипу.
— Этот сукин сын вон там лежит,— сказал он.
В дальнем углу кладбища, чуть в стороне от неподвижных лучей, белела статуя, высоко вознеся голову над кладбищенской оградой.
На громоздком каменном пьедестале стоял каменный человек, разведя приподнятые руки, словно благословляя и утешая стоящих внизу. Высота памятника с пьедесталом составляла по меньшей мере десять футов, а сама фигура была в человеческий рост.
— Он заказал себе памятник за много лет до того, как его пристрелили,— сказал Андерсон, подходя к могиле, и Морган заметил, что он поправил очки, словно удостоверяясь, верно ли видит все это.— Когда он решил сам позаботиться о могиле и памятнике, ему предложили статую побольше, в его вкусе, как кому-то казалось. Христос с распростертыми руками, не препятствующий детям подходить к нему. Мать мне рассказывала, что Старый Зубр поглядел на него, поглядел, а потом сказал, что размеры памятника и скульптурное изображение ему нравятся, но только он не желает, чтоб над ним до скончания века торчал поганый Христос и кривил губы в усмешке. Уберите-ка отсюда Иисуса Христа и поставьте статую Зубра Дарема Андерсона в этой же самой позе, а там посмотрим, как вся шваль это скушает.
