— Объезд! — сказал Хант Андерсон, добродушно улыбаясь в свете фонаря.— По пути к бармену.
— Похоже, дорогу туда ты знаешь очень хорошо. А сенаторы еще там? — Кэти мотнула головой в сторону дома.
Андерсон мог бы ответить, что об этом нужно было бы спросить у нее, но либо не хотел замечать ее исчезновения, либо действительно его не заметил.
— Оффенбах как будто уже готов, но Зеб Ванс только-только разогрелся.
— В таком случае пойду исполнять долг хозяйки, — сказала Кэти. — А тебе не пора ли перейти на кока-колу?
— Только через собственный труп!
Андерсон схватил Моргана за локоть и потащил к стойке, словно тотчас же забыв про жену. Тащить Моргана силком к бутылке никакой надобности не было, особенно после недавнего унижения, а главное, потому, что Длинным Загорелым Ногам явно был нужен не он, а Мэтт Грант. Мэтт Грант! Даже через много лет злость еще не улеглась. И ведь этот деревенский пентюх ничего, кроме листового табака, не знал и знать не хотел!
— Мне уже давно надо бы поговорить со знатоком политики вроде вас,— сказал Андерсон.— Что вы посоветуете мне предпринять для выдвижения моей кандидатуры?
— Возьмите-ка под ручку свою красавицу жену, заберите все деньги, отправляйтесь куда-нибудь подальше и живите по-хорошему, а сюда не возвращайтесь. Даже думать забудьте.
Бармен ушел, но батареи бутылок остались на месте. Андерсон обошел стойку и откупорил одну.
— Я раньше и сам так думал. Никакого желания возиться со всем этим у меня не было,— он сделал неопределенный, но широкий жест, чуть было не смахнув остальные бутылки, и щедро наполнил бокал, который подставил Морган.— Сидел я в поганой юридической конторе в Нью-Йорке и думал про Калифорнию. А вы про Калифорнию думаете?
— По мере сил и возможностей стараюсь не думать.
— А потом я думал про Европу.
— Это уже больше похоже на дело.
Андерсон налил свой бокал почти до краев, добавил льда и заткнул бутылку. Его очки сползли на самый кончик носа, и он смешно щурился поверх них. Со временем Морган узнал, что Хант Андерсон всегда был готов встать в позу, иногда даже казалось, что он нарочно предается самоуничижению.
— Девочки для мужчины гибель. А европейские девочки кого хочешь доконают.
— Меня информировали,— сказал Морган, сосредоточиваясь на теме,— что они возвели это самое в ранг искусства.
— Особенно итальянские девочки. В Италии во время войны…
— Ну, раз вы были героем на войне и покупали бедных бездомных сироток за поганую шоколадку, так валяйте выставляйте свою кандидатуру. Самое подходящее занятие для таких, как вы.
