на морозе стынет.
Идет, смотрит Катерина —
что-то там мелькает...
Москали, наверно, едут...
сердце замирает.
Полетела им навстречу:
«Может быть, видали,
Где Иван мой чернобровый?»
«Не знаем!» — сказали.
Насмехаются над нею,
шутят, озоруют:
«Ай да баба! Ай да наши!
Хоть кого надуют!»
Поглядела Катерина:
«Ой вы, люди, люди!...
Успокойся, мой сыночек!
Что будет, то будет.
Побредем с тобою дальше,
может, и отыщем.
Я отдам тебя и лягу
в яму на кладбище».
Поднялась навстречу вьюга
с буйными ветрами.
Стала Катря среди поля,
залилась слезами.
Стихла в поле завируха,
пронеслась, промчалась.
Поплакала б Катерина,
да слез не осталось.
Поглядела на сыночка:
умытый слезою.
Дышит, смотрит, как цветочек
утренней порою.
Улыбнулась Катерина,
горько улыбнулась,
как змея, под самым сердцем
что-то повернулось.
Огляделась Катерина —
лес вдали чернеет,
а под лесом чья-то хата
прямо перед нею.
«Пойдем, сын мой... Скоро вечер.
Пустят, может статься.
А не пустят — у порога
нам всю ночь валяться.
Заночуем возле хаты,
в холоде, в тумане...
Где ж один ты заночуешь,
коль меня не станет?
На дворе, в собачьей будке,
с собаками вместе!
Злы собаки — покусают,
да не обесчестят.
Над тобой они не станут
злобно насмехаться...
Ой ты, горе мое, горе,
куда ж дню деваться?»
Сирота-собака — и у той есть доля,
к собаку люди могут приласкать;
бьют ее и держат на цепи в неволе, —
но, глумясь, не спросят про родную мать.
А этого спросят, грязью забросают,
не дадут подняться — заклюют, забьют…
На кого собаки на улице лают?
Кто под тыном ночью ищет свой приют?
Кто водит убогих? Подкидыш чернявый...
Красивые брови — одна его слава,
и тем красоваться люди не дают...
И на горе и под горою,
как старцы с гордой головою,
дубы столетние стоят.
Внизу — плотина, вербы в ряд,
и пруд, завеянный пургою,
и прорубь в нем, чтоб воду брать...
Сквозь тучи солнце закраснело,
как колобок, глядит с небес!
Взметнулась вьюга, налетела,
ни зги не видно в мути белой,
а слышно только — стонет лес.
Воет, свищет завируха,
ревет над землею,
в белом поле, словно в море,
катится волною.
В лес пойти лесник собрался,
только разве выйдешь!
Так и крутит, так и вертит —
света не увидишь!
«Вот так вьюга! Вот так заметь,
тут уж не до леса!...
Что такое?... Что за люди?
Там же их до беса!
Знать, нелегкая их носит.
а может, за делом,
может, москали, Ничипор?
Все от снега белы!»
«Москали? — У Катерины
руки затряслися.—
Где они, мои родные?»
«Да вон там, вглядися!»
Без оглядки Катерина
за дверь полетела.
«Знать, Москва у ней и вправду
в голове засела:
