Сорокин слушал внимательно, он знал, что старик зря говорить не будет.
– Закончили мы занятия, отпустили, значит, ученичка, я нашёл японца на набережной, Костю, на Сунгари, а когда доложил, он вдруг сказал мне, мол, вон за тем человеком походи до вечера, а утром доложишь.
– И что?
– Да нет, ничего, ничего особенного: молодого человека, который там же прогуливался, мы до телефонной станции, городской, довели, там он с какой-то девицей встретился, проводил её до Свято-Николаевского и подался домой, на Разъезжую. Я наблюдение и снял…
– И что? – спросил Сорокин.
– А то, что доложить поутру, стало быть, было некому, потом я уже окольными путями узнал, что японца того отправили куда-то далеко, в командировку, что ли!
– И что? – Сорокин понимал, что развязка уже близко.
– Тут он, этот японец, сейчас – в особняке на Гиринской! Вот что!
– А как он выглядит?
Мироныч профессионально описал японца.
«Так это же тот, с которым я сегодня утром встретился на лестнице миссии, тот, с которым ехал в купе и из-за которого потерял свою фляжку! Из-за которого потом были неприятности с Номурой! Глазастый такой! Как я его тогда не заметил, что он на вокзале за спиной оказался!»
– А когда?
– Он вошёл в сад особняка… – Мироныч за цепочку вытащил часы, посмотрел и назвал точное время.
Сорокин прикинул, всё сходилось: встреча с японцем на лестнице, его собственный рывок на Шестнадцатую…
– И больше не выходил?
– Может, и выходил, мне одному было не уследить!
«Ну раз японцы там, значит, мы тем более можем не торопиться и оглядеться!» – подумал Михаил Капитонович, и вдруг его память как будто бы зацепилась за слова старого филёра.
– А на Разъезжей – тот, русский!.. На Разъезжей – где?
Мироныч назвал адрес.
«Вот так так! Японец послал наружку за младшим Адельбергом! Спрашивается, зачем?»
– А после тебе не приходилось ходить за этим?..
– Молодым русским?
– Да!
– За ним – нет, а вот за его девицей…
– С телефонной станции?..
– Да, пару раз ходили. Только одно время мы за всеми ними ходили, это когда советское консульство снова образовалось…
– В сорок первом?
– Да!
– И что выходили?
– Да ничего! Я так даже и не понял!..
* * *
Коити уже полтора часа сидел за спиной у Юшкова. Это было скучно. Юшков дал ему читать копии передач «Отчизны» за несколько последних суток. Он было взялся, но не мог вникнуть, и бумаги так и лежали у него на коленях. А ещё его разморило, и он смотрел на машинописный текст через тяжелеющие веки. Юшков сидел спиной и то дёргался и перебирал документы на столе, то успокаивался и сидел почти неподвижно по нескольку десятков минут, как будто бы замирал, и превращался в изогнутую сухую мумию. Иногда Кэндзи засыпал и не видел, что Юшков это заметил.
