Краткая история Ближнего Востока. Мост трех континентов | страница 39
Успех восстания Маккавеев стал первым предупредительным сигналом об опасности: сшитая из лоскутков империя начинала трещать по швам. Бактрия и Парфия на востоке объявили себя независимыми. Малая Азия попала под власть Рима. На южных границах Сирии тоже было неспокойно, ибо на них потихоньку покушались арабские племена. Империя, которая когда-то простиралась от Эгейского моря до Инда, сжалась до размеров крошечных владений в Северной Сирии. Но даже здесь положение Селевкидов было шатким. Претензии на трон Антиоха XIII (69—65 до н. э.) были поддержаны римлянами, однако их оспорил другой Селевкид, Филипп II (65—64 до н. э.). Этот Антиох был последним, кто примерил царскую корону правящей династии. Вскоре смертельный удар Сирии нанес талантливый римский генерал Гней Помпеи.
К 67 г. до н. э. Помпеи освободил от пиратов Восточное Средиземноморье и взял в свои руки контроль над Востоком. *В течение последующих трех лет он присоединил Сирию и Палестину, а затем и Египет, которым правила последняя представительница династии Птолемеев, царица Клеопатра, сначала вместе с братом и мужем, Птолемеем XII, а потом, с 48 по 30 г. до н. э., единолично, хотя и находясь в вассальной зависимости от Рима. В 48 г. до н. э. соперник Помпея за верховную власть, Юлий Цезарь, прибыл в Египет, чтобы там его преследовать, однако попал под чары египетской царицы. На следующий год он вернулся в Рим как завоеватель Востока. После смерти Клеопатры в 30 г. до н. э. — от яда, а не укуса аспида, как утверждает легенда, — царство Птолемеев окончательно пало и, как и Сирия Селевкидов, было выброшено на свалку истории, а их земли были поглощены постепенно разраставшейся Римской империей.
Селевкидов и Птолемеев больше не было. Они были сметены вихрем истории. А вот внесенные и поощряемые ими элементы греческой культуры остались, прижились. Взаимное проникновение греческой и семитской цивилизаций дало жизнь такому новому явлению, как эллинизм, который в течение целого тысячелетия оставался основополагающей чертой жизни на Ближнем Востоке. Даже позднее, когда на эти земли пришел ислам, он впитал в себя изрядную долю греческой науки и философии.
Колыбелью этой эклектичной культуры стали греческие города, которых здесь возникло немало. Их первоначальное население составляли солдаты, купцы, ученые и ремесленники. Точно так же, как и в городах самой Греции, в них имелись свои театры, гимнасии и рынки, что резко отличало их от соседних семитских поселений. Вместе с культурной интеграции рука об руку шла и интеграция этническая. Когда кто-то из новых поселенцев решал обзавестись семьей, они, как правило, брали в жены местных женщин. В ряде случаев колонисты оседали в старых семитских городах, которые получали новые, греческие названия. Так, например, Рабат-Аммон стал известен как Филадельфия (в честь Птолемея II Филадельфа (ум. ок. 247 до н. э.). Правда, с тех времен город вернул себе прежнее название — это столица Иордании Амман.