Было уже поздно, когда я пришел туда. В комнату на первом этаже меня проводил услужливый ночной портье, освещая дорогу сальной свечкой, которую он любезно оставил мне, уходя. Я устал, проехав в поезде почти двое суток, и еще не вполне оправился от пулевой раны в голову, полученной в стычке. И вместо того, чтобы искать лучшую квартиру, я, не раздеваясь, повалился на тюфяк и заснул.
Ближе к утру я пробудился. Луна поднялась и ярко сияла в незанавешенном окне, заливая комнату мягким голубоватым светом, в котором чудилось что-то пугающее, — хотя, смею сказать, это неудивительно. Лунный свет всегда кажется немного призрачным, как вы, должно быть, и сами заметили. Но вообразите мое удивление и гнев, когда я увидел, что на полу разместилась по меньшей мере дюжина других постояльцев! Я сидел, от души проклиная хозяев этой странной гостиницы, и хотел уже встать с постели, чтобы пойти и устроить скандал ночному портье, с его тихонькими повадками и сальной свечкой, — но тут некое обстоятельство поразило меня так, что я не смог двинуться с места. Как говорят в таких случаях романисты, я оцепенел от ужаса. Потому что все эти люди, несомненно, были мертвы! Они лежали на спине, размещенные рядами по трем сторонам комнаты, ногами к стенам (у четвертой стены, самой дальней от двери, стояли моя кровать и стул). Лица их были закрыты, но под белой тканью проступали черты двоих, лежавших в квадрате лунного света возле окна, — резко очерченные профили, заострившиеся носы и подбородки. Я думал, что это дурной сон, и пытался крикнуть, но не сумел издать ни звука, как обычно бывает во время кошмара. Наконец с отчаянным усилием я спустил ноги с кровати, пробравшись между двумя рядами закрытых лиц и двумя телами у самой двери, покинул это адское место и ринулся в комнату служащих.
Ночной портье был там. При тусклом свете другой сальной свечи он сидел за столом, пристально глядя перед собой. Он не поднялся со стула; мой неожиданный приход ничуть его не встревожил, хотя, должно быть, я и сам выглядел не лучше покойника. Тогда мне пришло в голову, что прежде я толком не разглядел этого парня. Он был невысокого роста, с бесцветной физиономией и самыми белесыми, самыми светлыми глазами, какие я когда-либо видел. Его одежда была грязно-серой; на лице отражалось не больше чувств, чем на тыльной стороне моей ладони. «Черт бы вас побрал! — воскликнул я. — Что это вы затеяли?» Я все еще дрожал, как лист на ветру, и не узнавал собственного голоса. Портье встал, поклонился и… ну, в общем, его там больше не было, — продолжил полковник извиняющимся тоном. — В тот же миг я почувствовал, что кто-то положил руку мне на плечо. Только представьте себе это, если можете! Невыразимо испуганный, я обернулся и увидел полного добродушного джентльмена, который спросил: «Что случилось, друг мой?»
