Просеку с наезженной колеей нельзя и сравнивать с оживленной, вытоптанной и наезженной тысячами путешественников главной дорогой региона. Тем не менее и здесь оказалось достаточно оживленно. До вечера, когда нашли приготовленное для обозников место ночевки, встретили два каравана по дюжине саней, груженных плетеными коробами с углем, и один – поменьше, с коксом в дощатых ящиках. И на полянке с родником и здоровенным, метра два в диаметре, кострищем располагалась еще одна извозная артель, везущая к шахтам пустые корзины.
Мужички встретили нас более чем радушно. Даже водку было достали – так сказать, за встречу. Казаки глянули на меня угрюмо и отказались. Отговорились, что, мол, пакет в каторжный острог везут. А ну как что случится, а они под хмелем. Так и из полка выгнать могут! Викентий Станиславович – мужик строгий!
Разгадка такого неожиданно доброго к нам отношения лежала на поверхности. Черные ели и пихты, голые березы и сумрачные осины, выстроившиеся вдоль только-только отвоеванной у тайги тоненькой нитки новой дороги, напоминали извозным, что здесь все-таки дикий край. Полный не слишком дружелюбного зверья. А волчья стая, голов этак в десять-двадцать, плевать хотела на топоры и палки сгрудившихся у костра мужичков. Сожрут – и фамилии не спросят! Серые в здешних местах – не чета тем облезлым собачкам, что в клетках зоопарков двадцать первого века сидят. Матерые, здоровенные твари! А у нас четыре ружья, да еще револьверы в придачу. С таким аргументом и зверь лесной спорить не посмеет.
За ужином и новости из губернской столицы узнали. Отговорились, правда, что уже неделю как Томск покинули, все послания по острогам да заставам развозили. Оказалось, что в городе уже голову сломали в попытке отгадать – куда же это бывший губернатор делся. О том, что нас с Герочкой жандармы арестовать желают, никто и не ведает. Всех интересует другой вопрос – как «наш немчик» с новым, только-только назначенным губернатором, действительным статским советником Николаем Васильевичем Родзянко уживутся?
И вот тут, как выяснилось, народная фантазия развернулась не на шутку. Мигом стало известно, что сам новый губернатор из помещиков. До манифеста чуть ли не пятьсот душ имел и пять тысяч десятин пахотной земли. Отец его из военных. До полковника дослужился, а сам Николай Васильевич все больше по чиновничьему делу. Последние восемь лет вице-губернатором служил. Сначала в Петрозаводске, а в 1859 году во Пскове. «Мы пскопские!», едрешкин корень! Купчины нашенские, сибирские, по телеграфу со знакомцами своими связались и выяснили, что будто бы Родзянко этот сильно мздоимцев да казнокрадов не любит.
