Кто-то легко опустился рядом с ним на траву и сразу же задышал часто и тревожно. По характерному запаху стирки и вот этому легкому, прерывистому дыханию он догадался: Дуся. После того, что произошло утром, Савву подмывало желание ударить ее, сказать ей самые злые, самые оскорбительные слова, но он лежал, не поднимая головы, и молчал, и сердце его учащенно дергалось, отдаваясь в висках частыми и глухими ударами...
- Тяжело без привычки... - сказала она. - Ты за другими не гонись. Петька по сто двадцать берет - так Петька-то двужильный. Он и сто сорок возьмет, не кашлянет. А ты лучше положи для начала десятков семь-восемь, и прибавляй по десятку, вот и войдешь в силу...
Она говорила так, будто ничего не случилось. От нее исходила властная уверенность человека, знающего свое место и назначение среди других. За Дусиными словами стояла сила внутреннего превосходства, и, если даже Савва в эту минуту и собрался с духом, он не посмел бы оскорбить ее.
- Ладно, - сказал он и сам не узнал своего голоса: до того он был дружелюбным, - завтра попробую.
- На ночь белье сбрось, постираю.
- Я вчера только из дому.
- Значит, имей в виду.
- Спасибо... Давно здесь?
- С весны... Как освободилась...
- Указ?
- Указ. Часть первая.
- Сколько?
- Шесть лет.
- Через амнистию прошла?
- Ага...
- Куда потом?
- А не знаю... Зяма на юг зовет... Только ведь там почти в каждом городе режим... Опять срок схватишь...
- Это как пить... Да ведь и так вот не легче... Я бы на Зямином месте загрыз бы этого пса...
Горизонты сдвигались, остывающая высь набухала темью, на которой час от часу все отчетливее становилось ослепительное четкое мерцание звезд.
- Судить вы все... - Она сидела, уткнув подбородок в колени, и поэтому выглядела совсем маленькой, - а ты влезь в меня, походи с мое по свету, не таким воем взвоешь. Так уж лучше так, чем по вокзалам с ворами... Взять никто не возьмет, а обсуждать каждый...
- Зяма вот...
- Зяма, - голос у нее стал по-матерински мягким и задумчивым, - так он сам как дитя, ему бы только сказки и рассказывать, а добытчик из него никакой... И потом - не жилец... Я-то ни от кого ничего не хочу, так почему я всем должна, а?
- Земля мала, что ли?
- Земля большая, только места для меня на ней мало. Куда я от своего паспорта спрячусь? Зяма - вот и весь свет в окошке.
- Вот и живи с ним.
- Дурак ты. Разве ему это нужно? Он другой, - голос ее снова сделался тихим-тихим, добрым-добрым, - он на всех не похожий. Он мне все о благородной любви рассказывает, про рыцарей, а я слушаю, и он мне руки целует, как в книжках... Только ты не говори этим жеребцам. Им осмеять человека - раз плюнуть...
