– У Евы было одно яблоко, – говорит Вера, – а я предлагаю угоститься на брудершафт. Просекаешь разницу?
– Просекаю! – гогочет Коля.
– Хотя твоя эрудиция меня радует. Скажу честно: базар про «черные дыры» меня уже достал.
Болтая свободно и раскованно, они продвигаются дальше по саду, который и не думает кончаться. Они забираются туда, где не только туристов – вообще никого не видно. Зато практически отовсюду видна большая Москва, взявшая это бутафорское, но все-таки
иноеместо в плен. И слева, и справа вдалеке виднеются высотные здания, там маячат трубы, тысячи машин летят по городским трассам, так что создается ощущение затянутой на горле заповедника петли. Бай-бай, Святая Русь, перемещайся в оцифрованное пространство, приноси доход в казну, корми яблочками заморских вояжеров, больше ты ни на что не годна. Мумифицированная Русь пытается спорить: а ты, мол, кто такая, бывшая белокаменная?! Разве ты – что-то истинное?! Ты город-имитация, настроивший бизнес-центров и небоскребов с пентхаузами, пытающийся натянуть на суконное рыло маску делового человека, только маска-то – не налезает! «Молчи, резервация! – отвечает Москва. – А то окончательно задушу! Да, я пародия на западный мегаполис, я сверкаю блеском реклам на Садовом кольце и воняю мочой в царицынских дворах, но что ты предлагаешь?! Опять строить деревянные дворцы без единого гвоздя, как это делал тишайший самодержец? Так разучились строить без гвоздей! Сгоревший дворец восстановили, но гвоздей там, я знаю, немерено!»
– А где находится этот дворец? – интересуется Коля, когда Вера озвучивает свои мысли.
– В другой стороне, туда от «Каширской» ближе.
– Я бы не отказался его посмотреть.
– Да уж конечно! И япошки бы эти не отказались, и америкосы приезжие, и один немец…
– Почему немец – один?
– Потому что он идет пешком. По Белоруссии и России, через Минск, Смоленск, что там дальше?
– Вязьма, кажется… – бормочет Коля.
– Значит, и через Вязьму. Странно, да?
Повисает неловкое молчание, со стороны Коли – несколько ревнивое. Он ведь знает о Франце и теперь, наверное, размышляет в понятном русле.
– А ты что… – говорит он, запинаясь. – Знаешь его, что ли? Ну, немца этого?
– Я?! В глаза никогда не видела. Надеюсь, и не увижу. И вообще: какая тебе разница? Идет человек и идет, может, у него хобби такое. Может, его зовут Миклухо-Маклай!
– Миклухо-Маклай – не германская фамилия.
– Что ты говоришь?!
Вера берет собеседника за ворот рубашки и, наклонив к себе, внезапно целует. Коля смущенно озирается, но вокруг – натуральный эдемский сад, где всего два представителя рода человеческого.
