– Меня зовут Михась, – говорит он медленно, – я здесь главный.
– Вы главный?
– Да. Я главный. Поэтому… Хальт! Аусвайс!
Я с испугом таращусь на него (не ожидал!).
– Вам нужны мои документы?!
– Нужны. Ты будешь показать мне документы. Если не показать – будет проблема, нах!
– Проблема нах… Но вы же не милиционер, правда?
Его лицо еще больше багровеет.
– Ты с кем меня равняешь, падла?! С мусорами?! Да я этих мусоров… В рот имел, понял?!
Он упирает в меня палец, толкает, но я крепко стою на ногах. Отшатывается Михась, так что статистам приходится его удерживать. А я вдруг понимаю: он не просто пьян – смертельно пьян!
– Аусвайс, – протягивает он руку, и я, как загипнотизированный, отдаю паспорт. Михась пролистывает страницы, сверяет фото с моей физиономией и прячет паспорт в карман рубашки.
– Немец, ты знать, где находиться?
Он коверкает язык, наверное, так когда-то разговаривали оккупанты, учившие язык второпях, во время Drang nach Osten.
– Я находиться в Желудок, – пытаюсь подыграть местному «шерифу».
Михась мрачно усмехается.
– Ты, немец, находиться в партизанский край! Здесь были партизанен, и они вас мочить со страшной силой! Знаешь, почему мочить? Я тебе скажу: потому что вы убивать наших. Целыми деревнями сжигать! У меня погибла почти вся семья, я не видел ни бабушек, ни дедушек, понимаешь, немец?!
Его лицо искажает гримаса, тут же из-под руки возникает бутылка водки, и Михась делает крупный глоток.
– Поэтому я не знаю, что с тобой делать. Может, тоже убить?
Я воспринимаю это как шутку. Но тут же понимаю: шутки смертельно пьяных людей – это своеобразный юмор! Михась размышляет, делает еще глоток и машет рукой.
– Ладно, ты отсюда уезжать, немец. У него есть машина, – он тычет в кого-то из статистов. – Ты садиться в его машина и уезжать.
– Да как я его повезу, Михась?! – восклицает владелец машины. – Я же дамши!
Владельца хватают за ворот.
– А я сказал: повезешь!
Владелец бормочет: мол, как скажешь, Михась, лишь бы на гаишников не нарваться…
– Эта услуга стоит… – Михась задумывается. – Двадцать евро!
Я понимаю: спорить бессмысленно, главное, вернуть документы. Достав деньги, я тут же прячу их за спину.
– Евро в обмен на паспорт.
– Какой еще паспорт?! – недоумевает Михась.
– Он лежит у вас в кармане.
Тот лезет в карман, достает документ и удивленно его разглядывает.
– Да нах мне твой паспорт?! Бабки давай!
Меня депортируют на очень старом «Volkswagen Jetta». Это полная противоположность ухоженному «Audi» пана Анджея: краска на кузове отслоилась, видны пятна ржавчины, и мотор рычит, как Михась, словно прогоняет меня. Машина тоже стала частью местного пейзажа, и вопрос: «Почему же вы ездите на немецких автомобилях, если так ненавидите немцев?» – замерзает на моих губах.
