и Проспером Мериме, с Жюлем Симоном
[25], с Тьером… Я предвидела, предчувствовала катастрофу… Однажды я попыталась открыть глаза императору… Меня не пожелали слушать.
— Вы были республиканкой?
— Не знаю. Мне просто было жутко. И тогда я это написала.
— И вас арестовали.
— Но я не успокоилась. Мне виделся Седан…[26]
Мопассан остановился и с изумлением поглядел на кроткую увядшую женщину, шедшую рядом с ним.
— Что с вами, сударь? — спросила она. — Вы побледнели…
— Я участвовал в войне с Пруссией… Мне тогда только-только исполнилось двадцать лет… Простите меня, мадам…
— Вы выглядите моложе своих лет.
— Я родился в пятидесятом. Так что во время битвы при Седане мне было ровно двадцать…
— Боже мой, сударь, как все это странно! Значит, это ради вас я писала, ради вас и ваших друзей!
Повергнутый в замешательство речами своей загадочной спутницы, Мопассан глядел, как она машинально подбрасывает носком камешки на дороге.
— Наполеон III не был таким уж дурным человеком, — продолжала она. — Все его недостатки были результатом болезни. У него один мелкий камешек всегда увлекал за собой целый обвал.
При намеке на болезнь императора она засмеялась тихим, тревожным смехом и продолжала:
— Меня приговорили к пожизненной ссылке. Зная, какую любовь я питаю к своей родине, он дозволил мне остаться на французской земле при условии, что я никогда не покину остров… и никогда никому не открою своего имени…
— Но он умер пятнадцать лет назад, сударыня, и у нас давно Республика!
— Уж это-то я знаю!
— Вы политическая ссыльная! Ваш друг господин Тьер устроил бы вам торжественную встречу, вернись вы в Париж!
— Я знаю, сударь. Но я поклялась!
— Врагу!
— Я должна сдержать клятву.
Она покачала прелестной седой головкой, словно упрямая состарившаяся девочка.
— Вы знаете острова Лерен? Остров Сент-Маргерит?
— Я как раз туда направляюсь.
— Так вот, я младшая сестра Железной Маски, вот и все.
Она искоса и не без лукавства взглянула на красавца собеседника, чьи усы вздрагивали от запахов розмарина, смолы и водорослей, и добавила:
— Вы хороший писатель, господин де Мопассан.
— О, сударыня, вы меня разыгрывали! Вы знали!
— Да, знала! Простите мне эту шутку. Так редко представляется возможность пошутить! Позвольте спросить вас… Меня очень интересует…
— Да?
— По-прежнему ли ваш «Милый друг» пользуется таким огромным успехом?..
— Признаться, да, сударыня… Уже три года…
В салоне «Милого друга II» Мопассан, потягивая маленькими глотками чай, заканчивал свой рассказ:
