Соланж принимается расспрашивать. А что, тетка была богата? Очень богата? Переправить деньги будет нелегко. Гертруда Турин раскидала их по всему свету: Швейцария, Англия и текущий счет в Лионском банке.
Мадам Вальтер не двигается. Давит под ложечкой. Гертруда, детство…
Клерк бросает взгляд во двор, колеблется:
— Я поторопился прийти именно сейчас. На тот случай, если вы захотите остановить распродажу прежде, чем все разойдется. Вы… Вы теперь богатая женщина, мадам Вальтер, вам надо привыкнуть к этой мысли.
Начинает накрапывать дождь. На вытянутых руках оценщика — тот самый, единственный в своем роде, портрет. Тускло поблескивает золото. Мадам Вальтер быстро спускается, подбегает к Руйяру и робко тянет его за пиджак. Он оборачивается. Мадам Вальтер что-то говорит ему шепотом.
— Ну, разумеется, вы можете снять с продажи этот портрет. — И он продолжает — Дамы и господа, произошла ошибка. Владелица портрета хочет его сохранить. И я ее понимаю. Раз ты была такой красоткой, надо себя сберечь. А, мадам Вальтер?
Руйяр — высокий, толстый, краснощекий, замечает, что глаза старухи влажнеют. И вдруг он обхватывает ее своими лапищами, приподнимает, целует в морщинистые щеки и опускает на землю. Потом бросает толпе:
— Я должен был сделать это на пятьдесят лет раньше!
Вот тип! Он снова принимается за мебель.
— Мама, — говорит Соланж, — в конце концов ты можешь прекратить распродажу. И выкупить дом. Мы с Шарлем переедем к тебе. Скажи это аукционеру.
Старая дама выходит из своей неподвижности. Кажется, она решилась.
— Мсье!
— Мадам? — прерывает сам себя Руйяр.
— Нет, нет, мсье Руйяр, ничего, продолжайте, — четко произносит она, прижимая к себе портрет.
— Это глупо, — настаивает Соланж, — ты что, не хочешь?
Спальню, в которой мадам Вальтер спала в течение пятидесяти лет и где умер Эрнест Вальтер, тихонечко спускают за сотню франков.
— Нет, Соланж, — говорит мадам Вальтер. — Теперь, когда я богата, они разрешат мне взять портрет с собой.
Ноябрь 1957
