* * *
Ну, вроде как с «Чайками» покончено. Временно, конечно. Уверен, что эта красивая белая птица, ставшая некогда символом МХАТа и жестоко опущенная Райхельгаузом в «Школе современной пьесы», еще половит свою рыбку в море иллюзий и фантазий нашего режиссера и его артистов, которые из любой чайки могут при желании сделать чучело и еще этому порадоваться. Обратимся же теперь к другим спектаклям. Вглядимся в тронутые гримом и жизнью лица артистов, прислушаемся к тому, что о них говорят другие.
Если в театре партнеры специально готовят розыгрыш, специально стараются рассмешить (и иногда это лихо получается), то все равно случайные оговорки, случайно возникшие глупости, случайная потеря памяти у артиста, превращающая сцену в комический абсурд, – все эти «случайности», как правило, гораздо более эффективны, так как первое – ожидаемо, а второе – застает врасплох. И особенно – артиста, смешливого по природе. Ему труднее всего.
В спектакле «Провокация» я рассказываю Юрскому про свою двоюродную тетку Нюру. Рядом сидит Наталья Тенякова. И вот один раз, придя в сильный азарт от собственного рассказа, я оговариваюсь и произношу: «Моя двоюродная теща Нюра». Наталья Тенякова даже не попыталась спрятать смех, настолько поразили ее только что открытые мною новые родственные связи.
* * *
Следующий эпизод произошел уже не в театре. Тем не менее это тоже живая иллюстрация того, как небольшая оговорка может повлиять – в данном случае – на судьбу песни. В целях «борьбы с нищетой» мы с артисткой МТЮЗа Людмилой Черепановой образовали дуэт, который начинал с вполне серьезных песен и романсов. «Борьба с нищетой» особенно интенсивно проходила в дни календарных праздников. В день можно было сыграть даже четыре, а то и пять концертов. Были в этой области даже свои рекордсмены, которые на машине стремительно метались с концерта на концерт, едва успевая перед выходом наклеить усы и нахлобучить шапку. У одной пары был своего рода постоянный зеленый свет на светофоре: едва они вбегали за кулисы очередного концерта, как им уже давали место сразу за тем, кто выступал в данный момент. Поэтому в день они отрабатывали до десяти выступлений.
У нас же с Черепановой был в тот вечер пятый, рекордный для нас концерт. В Генштабе. Весь зал сверкал погонами, первые пять рядов – генералы, а в первом ряду даже один маршал. Мы поем красиво разложенный на два голоса знаменитый и, надо полагать, любимый советскими офицерами романс «Ямщик, не гони лошадей». Первый куплет проходит нормально. Начинается припев. Мы поем: «Ямщик, не гони лошадей. Мне некуда больше спешить…» Грустная, печальная вещь об ушедшей любви, о погибшем счастье, у артистов скорбные лица, атмосфера найдена. И тут партнерша моя не без надрыва поет следующую фразу: не «Некого больше любить», а что-то совсем другое, уводящее романс в почти медицинском направлении – «Мне
