— А я и не собираюсь говорить с ними о вас. Пусть это моя тайна будет. Имею я право на тайну? Имею! А потом мое дело — помнить или забыть, а ваше дело — обеспечивать мою целость и сохранность, предки мы ваши или нет в конце концов? Так что никакого мнемоглушителя!
— Хорошо, обожаемый кентавр, пусть будет, как ты просишь. Но те двое забудут. Хочешь, мы на память усовершенствуем твой двигательный механизм? Он станет ближе к нашему. — В телепатеме сквозила горечь.
Санька тоже погрустнел.
— Сувенир с Центавра? Что ж, пусть будет сувенир.
Постовой регулировщик Алехин не мог понять, откуда взялась эта троица. Секунду назад их не было. А сейчас три рокера снова фырчали моторами. На том самом месте, откуда два часа назад исчезли. Алехин протер сонные глаза. «Надо будет в понедельник сходить к врачу, переутомляюсь я, видно, здорово, мерещится уже бог знает что». Привидения лихо покатились в сторону города, и остаток дежурства Алехин провел без сверхъестественных явлений.
Герой Социалистического Труда, почетный член Британского, Французского и Американского научных обществ, светило биотехники, академик Александр Витольдович Прохоров неторопливо возвращался домой с торжественного заседания по случаю его, Александра Витольдовича, и т. д. и т. п., шестидесятилетнего юбилея. Он завел термобиль в гараж — отличный широкий бокс в подвале дома. Термобиль был элегантен и послушен. Одна из самых первых разработок Александра Витольдовича, последующие были проще, надежнее, но термобиль дался тогдашнему молодому ученому особенно трудно, а потому и считался любимым детищем. Александр Витольдович захлопнул дверцу и прошел в глубь гаража, где помещался старый, но заботливо ухоженный мотоцикл «Восход». Мотоциклы давным-давно были сняты с производства, да и к этой машине, работай она, как ее забытые собратья, на бензине, топлива уже лет десять негде было достать: нефтепродукты канули в прошлое. По причине вытеснения двигателей внутреннего сгорания изобретенными академиком Прохоровым биодвигателями. Собственно, старенький «Восход» и был первой земной моделью биодвигателя. Только по сей день, как и сорок пять лет назад, об этом никто не знал, кроме Александра Витольдовича.
Он улыбнулся, вспомнив, как тогдашние его сверстники, «братья по колесу», недоумевали, почему это Санька бросил рокерство и засел за учебники. А он отмалчивался. Да и как он мог объяснить, что рокеры на трехколесных мотоциклах не ездят. И «Восход» его уже и мотоциклом назвать было нельзя.
