План пришелся по душе его милости, и остаток ночи Леонардо провел, изготовляя изображения юной девы — отыскал наброски, которые делал со стройного и гибкого тела Джованни, размешал краски — легкие и прозрачные, как юная девичья кожа, и погрузился в воспоминания. Из запасников памяти он извлекал нежную струящуюся ткань, из которой было скроено платье, атласный поясок, украшенный цветною вышивкой лиф, прическу из фальшивых локонов, а его кисть порхала как мотылек. Когда он окончил работу, рассвет уже готов был заняться, кладбищенские работяги колотили в двери мастерской, а он сомневался, что стеклам достанет времени, чтобы высохнуть. Однако все вышло как нельзя лучше — река стала его сообщницей и одарила густыми клубами молочно-белого тумана, которых хватило для представления, перепугавшего весь город.
Покончив с надгробием, Леонардо привалился к толстому стволу дерева и сам не заметил, как задремал в кладбищенской тишине.
* * *
Ему пригрезилась серебряная улыбка нового месяца, подобная коварной улыбке прекрасной женщины. Его свет отражался в тысячах и тысячах холодных стальных панцирей, в кирасах и ледяных остриях алебард. Чужая, вражеская армия кольцом обступала его, сжимая ряды все плотнее, пока не стеснила грудь так, что стало невозможно дышать. Он вскрикнул, открыл глаза и ущипнул себя за руку, чтобы окончательно ощутить, в котором из миров он находится.
* * *
Прежде, чем покинуть погост, он заглянул в часовню, опустил пальцы в чашу со святой водой, чтобы насладится ее безмятежной прохладой, перекрестился. Но даже слова молитвы не смогли вернуть покой в его растревоженную дивным сном душу.
Он должен был немедленно вернуться в городские кварталы и посетить тюрьму.
* * *
… Везарио взвился на месте, как будто его подбросила мощная пружина, и выскочил из питейного заведения в жирную ночную темень следом за мрачным гостем.
— Ваша милость? Один в такой час и в таком месте?
— К черту твои вопросы! — Джулиано рубанул воздух ребром ладони. — Лучше скажи мне, где Леонардо?
— Ах, вы разыскиваете синьора Да Винчи?… Кхм… — Вопрос изрядно смутил Лиса, который понятия не имел, где сейчас Лео, поскольку был неспособен придумать причин, могущих надолго задержать свободного человека в тюремных стенах. — Он… Э… Рисует, я полагаю. Рисует — всем живописцам это свойственно. Если у вашей милости образовалась такая срочная нужда, я сейчас же пошлю за ним…
Он ухватил за плечо Николетто, того самого мальчишку, что обнаружил поутру кусок плоти, признанный зеваками солидным свидетельством явления призрака. Признаться по правде, эта выходка была целиком на совести Лиса. Пока Леонардо рисовал фигурку на стекле, он раздобыл в лавке свиной язык, рассек ланцетом, придав сходство со змеиным жалом, и подкрасил сажей — для пущего эффекта. Потом подрядил в помощники смышленого подростка по имени Николетто, подвизавшегося посыльным. Везарио строго шепнул ему:
