— Моему отцу повезло, потому что у него был добрый хозяин, а поскольку отец обладал деловыми способностями, хозяин доверил ему распоряжение своими финансами. Отец умел распоряжаться деньгами, что в конце концов и помогло ему купить себе свободу. А чтобы удержать его при себе как ценного работника, мой дед, Кай Герофил, предложил отцу жениться на его дочери, Друсилле. Мой отец к тому времени уже давно любил мою мать, поэтому он с радостью согласился. Когда мой дед умер, отец через мать унаследовал его имущество. У них было семеро детей… Александр замолчал, и Хадасса увидела, что в его глазах отразилась боль, которую он скрывал в душе много лет.
— У матери и отца было имущество, деньги, положение в обществе. Все, о чем только можно было мечтать. И при всем этом я оказался единственным ребенком, который остался в живых. Все мои братья и сестры, один за другим, умерли в раннем детстве. И ничто не помогло — ни богатство, ни молитвы, ни жертвы в храме, ни слезы моей матери.
— И поэтому ты решил стать врачом?
— Отчасти да. Я видел, как мои братья и сестры умирали от разных болезней еще в раннем детстве, и я видел, каково было родителям. Но не только поэтому. Еще и оттого, что я чувствовал каждый раз, когда отец водил меня в храм Асклепия. Я был бессилен перед теми страданиями, которые видел там. Ничто там не говорило ни о какой божественной силе или власти. Я видел одни только страдания. И во мне проснулось желание что-то изменить. С тех пор я понял, как малы возможности человека в этом мире. Я делаю только то, что в силах, и пытаюсь с этим смириться. — С этими словами Александр протянул руку и дотронулся до руки девушки. — Послушай меня, Хадасса. Завтра утром ты увидишь то, от чего тебя вывернет наизнанку. Но с собой мы сможем взять только одного больного.
Она кивнула.
— Да, мой господин.
— Хочу сразу предупредить тебя, чтобы ты не питала больших надежд. Кого бы мы ни выбрали, у этого несчастного будет мало шансов выжить. Те рабы, которых бросают умирать на ступенях храма Асклепия, уже не нужны своим хозяевам. Пытаясь им помочь, я чаще терял их, чем спасал.
— А сколько раз ты делал это?
— Раз десять, может быть, больше. Первый раз я попытался вылечить раба, брошенного у храма в Риме. Тогда у меня было больше денег, было свое жилье. Но тот человек умер через неделю. Утешает только то, что он умер в комфортных условиях. После него у меня умерло еще четверо, и я уже совершенно отчаялся.
