— А это смотря по тому, сколько?
Теперь Сомс окончательно задохнулся. Какая наглость!
А губы опять зашевелились:
— Можете получить за десять фунтов.
— Могу получить даром, — сказал Сомс, — стоит только позвать полисмена.
Опять улыбка.
— Этого вы не сделаете.
— Почему бы нет?
— Не принято.
— Не принято, — повторил Сомс. — Это еще почему?
В жизни не встречал ничего более бессовестного.
— Десять фунтов, — сказали губы. — Они мне очень нужны.
Сомс стоял, раскрыв глаза. Бесподобно! Человек смущен не больше, чем если бы он просил прикурить; ни один мускул не дрогнул в лице, которое, кажется, вот-вот перестанет жить. Большое искусство! Он понимал, что произносить тирады о нравственности нет никакого смысла. Оставалось либо дать десять фунтов, либо позвать полисмена. Он посмотрел в оба конца улицы.
— Нет. Ни одного не видно. Табакерка при мне. Десять фунтов.
Сомс попытался что-то сказать. Этот человек точно гипнотизировал его. И вдруг ему стало весело. Ведь нарочно не придумаешь такого положения!
— Ну, знаете ли, — сказал он, доставая две пятифунтовые бумажки, такой наглости…
Тонкая рука достала пакетик, чуть оттопыривавший боковой карман.
— Премного благодарен. Получите. Всего лучшего!
Он пошел прочь. В движениях его была все та же неподражаемая томность; он не оглядывался. Сомс стоял, зажав в руке табакерку, смотрел ему вслед.
— Да, — сказал он вслух, — теперь таких не делают. — И нажал кнопку звонка.
За те восемь дней, что длилась генеральная стачка, в несколько горячечном существовании Майкла отдыхом были только часы, проведенные в палате общин, столь поглощенной измышлениями, что бы такое предпринять, что она не предпринимала ничего. У него сложилось свое мнение, как уладить конфликт; но поскольку оно сложилось только у него, результат этого никак не ощущался. Все же Майкл отмечал с глубоким удовлетворением, что день ото дня акции британского характера котируются все выше как в Англии, так и за границей, и с некоторой тревогой — что акции британских умственных способностей упали почти до пуля. Постоянная фраза мистера Блайта: «И о чем только эти… думают?» — неизменно встречала отклик у него в душе. О чем они в самом деле думают? Со своим тестем он имел на эту тему только один разговор.
Сомс взял яйцо и сказал:
— Ну, государственный бюджет провалился.
Майкл взял варенья и ответил:
— А когда вы были молоды, сэр, тогда тоже происходили такие вещи?
— Нет, — сказал Сомс, — тогда профсоюзного движения, собственно говоря, и не было.
