Счастливый день везучего человека | страница 16



Байка там простая, как соленый огурец. Ну поймал старик рыбу, ну акулы ее сожрали. Да не все так просто, суть поглубже сидит. И читает ее Федотыч, перечитывает замусоленные уже страницы, и все копается, на себя прикидывает и так и этак. И что, думает, тот патлатый там понял? Эта книга не для шпаны зеленой, эта книга для стариков. И автор той книги — как его — нет, не вспомнить, пацан говорил, застрелился. Не верит старик: что ему стреляться? Это ведь только от полной безысходности можно руки на себя наложить. Как тот немец в Югославии. А Федотыча еще не тянет на тот свет.

А почему ж тому старику снились львы? Федотычу самому, в кошмарных снах — так только самолеты.

…Полежал Василий Федотыч, подремал. Проснулся, «освежился» чуть-чуть. Поставил стакан на место: для приема «коньяка с резьбой» у него один стакан, постоянный. Потому как неистребимый дух от него, неотмываемый. И хоть гостей почти не бывает у него, не приведи, боже, случайно если кто нюхнет.

Достал письма сына, очки нашел. Сидит перечитывает. И как всегда одни и те же мысли в голову лезут: а что если? Может, махнуть все же? Сесть, прям, уехать! Сейчас, сегодня. Или уж никогда. И деньги есть, билет, тем паче половинный, как фронтовику, участнику. Он ни разу им и не пользовался, не ездил давно уже никуда. Льгота все ж, а ему, вроде, ни к чему. Да и другие льготы тоже… Участникам положены кое-какие дефицитные вещи, продукты там, каких на обычных полках не увидишь. Кто-то там в семью несет, детям, внукам. А ему для кого?

Один раз только выручило его удостоверение, хорошо выручило. Домой пробирался чуть тепленький. Так в собственном дворе два милиционера остановили. Усекли, видать, что нетверд старик на ногах. Перво-наперво — документ. Напугался Федотыч, книжечку свою тянет. Старший прочитал, вернул: идите, говорит, папаша, поаккуратней только. А второй интересовался: далеко ли вам, помочь, может? Молодые ребята, наверняка шевельнулось у них что-то. А Федотыч поскорей тягу. Пронесло!

А мысли все к тому же. Это ведь не случайно, думает, деньги под ногами валяются: это судьба, может, еще дает шанс. Последний, может, шанс…

А что, думает, и уеду. Уеду, пропади все пропадом! Доживу остатки, как человек. А то и внучку свою ни разу не видел, а ведь дед.

И смотрит на фото: там Юрка с дочерью на руках.

— Господи, — шепчет про себя, — уеду!

Вот выпью, думает, еще немножко и буду собираться. Потом запру комнату и на вокзал пойду. Куплю билет, сяду в вагон. Господи, просто-то все как! Напьюсь чаю и на верхнюю полку залягу. И колеса тук-тук-тук, станции мелькают, полустанки, деревни, города… А ночью — огни. Море огней. А я смотрю себе, лежу и смотрю, как они проносятся мимо…