Парень увидел побледневшее лицо мужика, испугался:
— Ты, это, дорогой, перебрал?! Болеешь?!
Он уже прыскал Васе в лицо из ковша.
— Ну вот, вроде отходишь, а то я испугался. Думаю, во дает, крепко перепил!
— Ничего, сынок, ничего, — бормотал Прутов.
Боль потихоньку отпускала, а он все шептал:
— Не бойся, пройдет. Все будет хорошо. Все будет хорошо, сынок…
…Середина лета. Солнце бежит полные сутки по кругу, спиралями опоясывая небесный свод. В какой только цвет оно не окрашивает и воздух, и море, и деревянные домики поселка, посеревшие на всех ветрах, обмытые всеми дождями и отшкуренные всеми снегами.
Каждый час рождает свой рассвет, свою неповторимую гамму дня. Раннее утро — оранжевое. Горящие свечки свай, деревянные крыши, словно листы горячего, только что рожденного проката, положенные на дома. Утро розовое, легкое, когда очертания всего зыбки, а голубизна воды и неба все больше гасит другие краски, но сама еще покрыта розоватой пленкой тумана.
Начало дня — это малиновая пена волны на песке, малиновые окна, отражающие расцветшее солнце, малиновые чайки на блестящей глади бухты. Одиннадцать часов — золотистый песок, золотая чешуя рыбы, промываемой в чанах тут же на причале. И только вдали темными пятнами в измятой золотой фольге моря виднеются корабли.
Полдень — все выбелено в ярко-белый слепящий цвет. Штабеля свежих досок у пилорамы, груды новых ящиков у рыбных лабазов, белые паруса подчалков и белый сахар неожиданного снега под дальними обрывами.
К вечеру все становится алым, как флаги на мачтах катеров, трущихся на ленивой волне о стенку причала.
Начало вечера — в полощущихся на легком ветру бордовых занавесках. Цветные еще не были в моде, и белые солнце превращает в красные. Бордовые от натуги лица грузчиков, загружающих бездонные трюмы когда-то парусных, деревянных неповоротливых барж — «сомов», подтянутых по большой воде прилива к пирсу. Морячки выпрыгивают из шлюпок, внутри окрашенных суриком. Огоньки, жарко горящие в руках девчонок, ждущих дружков с возвращающихся на базы ледоколов. Немыслимо-бордовые штиблеты на ногах и красные шнурки на шее зазевавшегося и ступившего в лужицу жидкой грязи «стиляги». Ее выдавил из-под деревянной мостовой перегруженной тележкой малосильный колесный тракторишко, бегущий по своим нескончаемым в навигацию делам.
Разгар вечера. Суда на рейде стали под лучами алыми. Алые волны накатывают на берег. Алые языки собак, отдыхающих, от дневной жары. Алые лица парней и девчонок на каждодневных танцах.
